22. Х. У нашего соседа справа русскому удалось прорваться. Для ликвидации прорыва мне пришлось ввести в бой мои последние резервы. К сожалению, не обошлось без потерь.
Соседняя рота, приданная мне, причиняет мне много хлопот, так как там не только не хватает унтер-офицеров, но и солдаты необычайно индифферентны и ленивы. Даже во время большого наступления я мог заставить бодрствовать только часть из них. Конечно, сам я при таких обстоятельствах и думать не могу ночью о сне.
По сообщению перебежчиков, на нашем предмостном укреплении находится уже около пяти русских дивизий, которые теперь получают подкрепления и вновь собираются наступать. Они тратят бесчисленное множество боеприпасов и обстреливают нас с утра до вечера, так что мы не можем высунуть головы из землянок. Как слышно, на ликвидацию предмостного укрепления в этом году рассчитывать не следует. При тех потерях, которые мы несем ежедневно, мы можем высчитать, когда наша часть будет окончательно уничтожена. С раннего утра и до поздней ночи я бегаю по позициям, подгоняю, подбадриваю. Мы должны продержаться и продержимся. Но как мы выйдем из этой рощи, я почти не представляю…
23. Х. В 11 часов утра после наблюдавшейся в течение нескольких часов подготовки, которой мы старались помешать, русский начал большое наступление…
У нашего соседа справа ему удалось прорваться на широком фронте. Начала также поддаваться правая половина приданной мне роты. Русские наступали тесными рядами. От продолжительной стрельбы некоторые наши пулеметы отказали.
Кое-какие солдаты испугались и побежали обратно. Русские толпами бросились в наш лес, прежде чем я с 2–3 солдатами сумел этому помешать. Внезапно мы обнаружили также, что и впереди, не дальше как в 30–50 м от нас, находятся русские. Под защитой танков они лихорадочно рыли узкие траншеи и укрытия. Положение вследствие этого стало исключительно критическим. Я радовался лишь тому, что в этот грозный момент смог сам появиться на правом фланге и начать действовать. Руганью, криками мне удалось загнать нескольких солдат в землянки, так что мы удержали по крайней мере опушку леса.
Соседней роте меньше повезло. Ее правый фланг до сих пор обнажен. Русские прорвали правый фланг на широком фронте. К тому же у нас в тылу залегло около сотни русских. На востоке и на юге – Днепр, дорога на запад отрезана. Рассчитывать на крупные контратаки нельзя – не хватает резервов. Так родина все больше удаляется от нас. Ночь опять очень темная. Надеюсь, русский не будет больше наступать. Только что получен приказ возможно скорее бросить все, что мы не можем захватить с собой. Значит, опять наступление!
Несчастная Германия. Это слишком. Почти невозможно это перенести. Все имеет свои границы. О, эти идиотские политики, которые на пятом году войны причиняют нашему народу и армии такие страдания! Как это изматывает и сколько жертв это снова стоит!
Несчастная родина, кто же тебя спасет?
Опубликовано: Военно-исторический журнал. 1991. № 8. С. 14–26.
Копия перевода с немецкого на русский язык.
№ 2
Дневник старшего ефрейтора 5-й роты 35 мотополка 25 мотодивизии Германа Шварца[167]
8 июня 1941 года. Мы были очень довольны, когда дошли до вокзала. Много жен и невест товарищей пришли на вокзал. Повсюду заметны слезы.
В 13.15 тронулся поезд. В 22.00 укладывались спать: 4 человека на скамейках, один под скамейкой, 2 человека на полу. Спал отлично.
10 июня. В 8.00 длительная остановка на станции Катовице. Здесь мы расстаемся с Германией. Когда мы снова увидим Германию?
Сразу заметно, что находимся в Польше. За редким исключением, всюду опущенные лица. На расстоянии многих километров поля обработаны скудно. Вот целое семейство ведет единственную корову или козу на пастбище. Часто можно заметить девушку, которая пасет на лугу одного гуся.
11 июня. В 2.00 приехали в Деблин. Долгое время двигались вдоль реки Вислы. Широкое мелководное течение с раскинутыми кругом бесконечными лугами и равнинами представляет собой нечто величественное, торжественное и возвышенное. Так я себе представляю Россию, Волгу.
Вот если бы кругом не было грязных полуразрушенных хижин и этого пришедшего в упадок населения.
13 июня. Ходят самые различные слухи. Одни утверждают, что гигантский марш в восточную Польшу направлен против России, в то время как другие желают объяснить это вступлением России в войну на нашей стороне. Здесь в самом деле расположено невероятное количество войск, вплоть до восточной границы.
16 июня. Наконец мы выступаем на исходные позиции. Я определен в передовой отряд, который отправляется завтра утром.
20 июня. Неясное и нервозное положение было сегодня разъяснено нашим командиром. Наступление готовится против России. Основное острие нашего наступления будет направлено против Украины. Продолжительность похода 4 недели. Я твердо убежден, что мы проведем этот поход успешно и в короткий срок.
22 июня. Завтра мы должны дойти до Киева. По-моему, это бессмыслица, так как это невозможно даже технически.
23 июня. В 18.00 приказ о подготовке к отъезду. Оживленная воздушная деятельность нашей авиации.
25 июня. Пришел приказ наконец на марш. Все ликуют. В 16.00 наши машины тронулись по направлению противника.
Ровно год тому назад заключен мир с Францией. Сегодня – через год – мы шагаем против нового врага.
27 июня. Выезжаем в 16.00. В то время, когда мы при последнем марше развивали скорость в среднем 12 км в час, то теперь ехали со скоростью 3 км в час. Не могу понять, в чем дело. Во всяком случае, это катастрофически. После первых 5 км 2-часовая остановка. Остановки от 5 минут до 3 часов считаются нормальными.
28 июня. На рассвете мы достигли реки Буг. Пограничный городок полностью разрушен Гражданское население, очевидно, было выброшено из кроватей выстрелами. Я полагаю, что большая часть из них сгорела. Видны многие немецкие могилы, даже массовые могилы с