Но я искала не примеры грубого насилия.
Есть яд, по сравнению с которым цианид – просто конфетка. Он настолько сильнодействующий, что его количество в размере одной восьмой доли песчинки может убить за считанные секунды.
Это вещество настолько убийственно, что о нем даже сейчас мало кто знает, в том числе среди химиков.
Я наткнулась на эту штуку в одной из секретных записных книжек дядюшки Тара: потрепанном карманном блокнотике, который выглядел так, будто по нему плачет мусорное ведро. В то время я еще удивлялась, почему вещи, обладающие самой большой силой, так часто выглядят невзрачно. Например, священная Библия – традиционно черная.
Так получилось, что эта записная книжка тоже имела черный переплет, и где-то в середине на обороте страницы сверху было написано слово «сакситоксин».
Ха! – подумала я. Сакситоксин. Самый ядовитый из всех известных морских токсинов.
В записках дядюшки Тара было ясно указано, что это дело чрезвычайной секретности: военные изучают этот быстродействующий сильный яд, и это вопрос первостепенной важности и глубочайшей секретности. Это было написано больше двадцати лет назад. Что, если они до сих пор держат это в секрете?
Что еще более интересно, так это тот факт, что дядюшка Тар разработал тест для определения присутствия сакситоксина, включающий окисление образца при немного повышенной температуре с помощью перекиси водорода – вещества, известного каждой матери в Британской империи, которая чистит уши своим милым крошкам.
Вот это вишенка на торте: грязная, смертоносная, но тем не менее, или, как написал бы Диккенс, невзирая ни на что вишенка.
Я не смогла удержаться и не потереть руки в классическом жесте радости – разумеется, перед тем как надеть резиновые перчатки.
Доказательство в пудинге[19], если оно вообще требуется, заключается в том, что смертельный заряд сакситоксина, в отличие от яда бледной поганки, существует в кристаллической форме.
И сейчас докажу это.
Я положила подготовленное стекло на маленькую стеклянную подставку, которую с помощью пинцета поместила в стеклянную мензурку, а ту, в свою очередь, поставила на круглую подставку, зафиксированную на надежной стойке хитроумным резиновым зажимом.
Я отчетливо понимала, что у меня достаточно яда, чтобы за секунду убить всех членов боулинг-клуба «Мемориальная лужайка Ватерлоо» в Бишоп-Лейси.
Не то чтобы я собиралась, конечно же. Но никакая осторожность не может быть чрезмерной.
Рядом с образцом я поместила несколько капель перекиси водорода и накрыла мензурку белым керамическим диском.
А потом очень осторожно я зажгла слабый огонь в бунзеновской горелке под мензуркой. Аккуратнее, Флавия. Нам нужна температура не выше ста градусов по Цельсию.
К счастью, по информации дядюшки Тара, сакситоксин плавится при температуре четыреста двадцать градусов по Фаренгейту[20], так что мне не стоит сильно беспокоиться по поводу уничтожения улик.
Для этого не нужно много времени, и, пока мензурка нагревалась, я быстро обошла лабораторию, закрывая ставни.
Теперь комната была освещена только огнем горелки. Я вытащила себе табурет и уставилась на мензурку.
– Флавия! Флавия!
Послышалась серия стаккато по двери.
– Кто там? – без всякого интереса спросила я, прекрасно зная ответ.
– Джек Без Кожи! Явился за твоей душой и селезенкой!
Даже в темноте запертой лаборатории я вздрогнула. Что меня так поразило?
Я вцепилась в край табуретки.
– Флавия! Это я! Впусти меня!
– Убирайся, – проворчала я.
– Это важно! Впусти меня.
Стук не прекращался.
Есть только один способ справиться с упрямой врединой, и это – сохранять тишину. Молчание более эффективно, чем тысяча бранных слов.
– Флавия, открой. У меня для тебя подарок.
Закрываю глаза и мысленно удаляюсь в Антарктиду.
– Смотри, что нашла в коттедже «Мунфлауэр».
Я открыла дверь.
– Давай сюда, – сказала я, протягивая руку через порог.
– Только если ты разрешишь мне войти, – объявила Ундина. – У меня преимущество, и ты должна это признать.
– Котел проклятий! – я сердито смотрела на нее.
– Поцелуй меня в игадицы, – ответила она.
– Куда?
– В игадицы. То, на чем ты сидишь.
– Это называется ягодицы, – поправила я. Надо отдать ребенку должное. Если она не смогла произнесли слово правильно, это значит, что она его где-то прочитала. Как говорит Даффи, есть благодать, которая снисходит на человека только в процессе чтения печатного текста. Надо признать это. Когда-то это была привилегия священства, и умение прочитать вслух по-латыни третий стих пятьдесят первого псалма[21] могло спасти вас от виселицы. Хотя эта практика похоронена несколько веков назад, в некотором роде она еще жива.
Хорошо, что я увлечена химией, а не символами веры и каноническим правом.
– Что ж, поцелуй их тоже, как бы это ни называлось, – заявила Ундина, просачиваясь между дверью и косяком в комнату.
Я отвернулась от нее и сосредоточила внимание на подогревающейся мензурке.
Внутри ничего не изменилось, и мое сердце сжалось.
Но пока я разочарованно наблюдала, начала твориться магия. Кристаллическое вещество засветилось ярким, нереальным голубым светом.
– Флюоресценция! – громко запела я. – Флюоресценция! Флюоресценция!
Значит, яд есть! Сакситоксин! И я молодец!
Я поймала себя на том, что обнимаю мерзкую Ундину.
– Вот так-то лучше, – сказала она.
Я доказала свою правоту. Майор Грейли умер не от отравления бледной поганкой, но от сакситоксина – вещества, известного очень узкому кругу людей, включая меня.
Если бы все факты были известны, я бы оказалась подозреваемой – или следующей жертвой.
На моей щеке был запечатлен влажный поцелуй Дракулы. Я высвободилась.
– Посмотри сюда внимательно, – сказала Ундина и сунула мне в лицо что-то вроде простой деревянной коробки. И завопила: – Света! Больше света неверным!
Я выключила огонь под горелкой и открыла ставни ближайшего окна.
– Дай сюда, – сказала я, ставя коробку на подоконник. – Теперь рассказывай, где ты это нашла?
– В том доме. На кухне.
– Я обыскала кухню и не видела это.
– Просто ты – не удивительная я! – радостно пропела она.
Это дитя начинает действовать мне на нервы. Она кого-то мне напоминает.
– Оно лежало под ящиком со столовыми приборами, – хихикнула она. – Кто бы догадался заглянуть под ящик с вилками-ложками? Никто, кроме меня! – добавила она с жутковатым кудахтаньем, яростно размахивая руками.
Это правда. Плоская коробка такого же размера, как ящик с драгоценной утварью, – самое безопасное место в доме. Кто догадался бы заглянуть под коробку со столовым серебром?
Так вот где майор держал свои ценности.
Любопытно. Что может быть достойно хранения с такой дьявольской хитростью?
Я открыла крышку.
И отшатнулась, не то от удивления, не то от шока, не могу сказать точно.
На дне, в небольших, оббитых черным шелком углублениях лежали миниатюрные фигурки – куколки, сделанные из пустых