Придется выплатить цену скотины серебром. Пятая часть — моя, десятая — приношение богам (то есть на строительство Храма), а остальное делится между воинами. Гоплиты получают две доли, десятники — три, сотники — пять, а таксиархи — десять. Мы пересчитали всю добычу, оценили ее в золоте и серебре, а потом я встал на огромный камень и толкнул прочувствованную речь. Что, мол, часть отдам сейчас, а остальное — когда вернемся из похода. Я ведь не ожидал, что они сотворят подвиги, достойные полубогов. У меня же и серебра с собой столько нет.
Воины загомонили и разошлись довольные. Они верили мне. Я и впрямь выдам часть монетой, а остальное зачту в счет долга за доспех. Но в любом случае у меня нет с собой столько наличности. Я же на войну пришел, а не торговать.
— Мой скот перегонишь на новые земли моего личного теменоса, — сказал я Эгисфу, который уже купался в лучах славы. — Следующей весной я жду груз зерна, сыра и кож. Не забудь! Басилеев под корень, их баб во дворец навечно.
— Хорошо, — ответил Эгисф, во взгляде и движениях которого появилась некоторая вальяжность, которой еще совсем недавно не наблюдалось. Крылья выросли у мужика, который столько лет был в изгнании.
— Я ухожу, — сказал я ему. — Вы дочистите Пелопоннес без меня. И вот еще что! Если ты вдруг забудешь про свою клятву, я приду и лично разберусь с тобой. Даже стены Микен тебе не помогут, а смерть на кресте покажется немыслимым счастьем. Ты хорошо понял меня, Эгисф?
— Я буду верен клятве, ванакс, — сглотнул он слюну. — Я все понял сегодня. Я преклоняюсь перед тобой и твоей силой.
— Тогда увидимся, — похлопал я его по плечу. — Жди вестей, царь! Они придут еще до того, как бог Поседао штормами закроет путь по Великому морю. Можешь пока объявить награду за голову всех потомков Геракла, которые еще правят в землях дорийцев. Нужно извести под корень это проклятое семя.
Глава 9
Год 1 от основания храма. Месяц восьмой, не имеющий имени. Страна Мигдония, запад Фракии. В более позднее время — Халкидики.
До залива Тессалоники мы тащились полных две недели. То ветер противный, то шторм пережидаем на берегу. Все же большую армию везем и корабли с припасами, взятыми в Микенах. Не шибко-то и разгонишься. В этих землях живут фракийские племена с вкраплениями ахейских поселений, жмущихся к морю каменными боками крепостей. И здесь меня должен ждать отец, который обещал вывезти сюда нашу родню и соседей.
Реки тут просто на зависть. У нас в Анатолии таких и нет почти. Разве что Скамандр, но там прочно окопались ахейцы, давным-давно захватившие Милаванду (1), рядом с которым он протекал. Дарданская знать, привычная биться на колесницах, здешние луга оценила высоко. Кони на густой траве вырастут не в пример нашим.
— А здесь богатые земли, — одобрительно протянул Абарис, который крутил головой во все стороны, по достоинству оценив русла полноводных рек, впадающих в море. На наших кораблях можно даже подняться вверх по течению, что немыслимо в Дардании и Вилусе.
— Отцу нужны пастбища, — пояснил я и позвал кормчего. — Палинур! Мы высадимся в заливе и пойдем вдоль берега. Обогнешь страну Паллена (2) и ждешь нас в устье большой реки. Ты не ошибешься, она там одна.
— Хорошо, царь, — кивнул Палинур. — Мы будем на месте дней через пять, если боги будут к нам благосклонны.
— Высаживаемся! С собой еды на неделю! — скомандовал я, разглядывая берег, за которым раскинулись отроги гор, поросших лесом. Когда-нибудь, через многие столетия здесь встанет город Салоники. А сейчас тут есть лишь жалкая деревушка фракийцев, которую ахейцы называют Терма. Рядом с ней бьют горячие источники, в которых я хочу искупаться.
— Эта река из подземного мира течет? — робко спросил Абарис, который несмело наступил в журчащий поток, отдающий запахом какого-то металла. — Боги развели огонь и греют воду в огромном котле?
— Угу! — промычал я, не желая разговаривать. Мне просто лень сейчас. Мои командиры поворчали немного, поминая злых духов, эриний и прочую нечисть, и тоже полезли в воду.
— Никогда такого не видел, — бурчал родосец Пеллагон, который осторожно лег в ручей и раскинул руки. — Хорошо-то как! Кстати, а что тут насчет баб?
Я лежал в горячей воде и молчал, бездумно глядя в небо. Я чувствую, как грязь многих недель, въевшаяся в кожу, слезает с меня клочьями, и как ее безвозвратно уносит журчащий поток. Как же я, оказывается, отвык от удобств цивилизации! Баню хочу. Или хотя бы душ. Все! Решено! Бане быть. А пока в моем дворце поставили бронзовую бочку на самое пекло, а мастера провели воду в купальню. И пусть все мне завидуют. Могу себе позволить, в конце концов.
Я не зря высадился именно здесь, мне нужно осмотреться в этих местах. Бухта Тессалоники тиха, и в нее нечасто заглядывают бури. Здесь много полноводных рек и хорошей земли. А само место это — ключ к Македонии, Фракии и северным Балканам. Когда-нибудь ему цены не будет, но пока нам нужен обычный холм в трех днях пути отсюда, который омывают сразу несколько ручьев. В том месте тоже добрая трава, и именно там я буду выращивать своих коней. Я еще вернусь, весь всего в двухстах стадиях на запад отсюда раскинулась плодороднейшая равнина будущей Македонии. И там когда-нибудь будет простроена ее столица — Пелла. Там земли еще лучше, но пока я слишком слаб, чтобы забрать их себе.
Мы так и не нашли никого из дарданцев, даже когда прошли небольшой полуостров из конца в конец. Мы брали в плен местных фракийцев-бригов (3), но и они только мычали невнятно, ничего путного не говоря. Это было странно. Мы же договорились с отцом, и он уже должен привезти сюда нашу родню и наемников из Вилусы. И да, холм, ручьи и полноводная река находятся на своем месте. Только вот холм, на котором должен будет встать великий и славный Олинф, занят совсем другими людьми. Там обосновался род фракийцев,