«Это же святой Ши, ученик праведника Сюя! Плохо мое дело!» – в страхе подумала волшебница и, приняв смиренный вид, обратилась к даосу:
– Праведник Ши, за что обижаешь меня и не позволяешь отомстить за сына? Так знай, я не пропущу твое войско!
Рассерженный Ши Цинь с поднятым мечом двинулся на волшебницу.
– Дерешься ты неплохо, Ши Цинь, – крикнула она, – а вот сумеешь ли разгромить мои войска?
– Не хвались, сумею! – ответил даос, подхлестнул буйвола и врезался в строй «черного дракона».
Волшебница вскинула черный флаг, прочитала заклинание – и тотчас же земля превратилась в бушующее море. Из воды полезли крабы и чудовища с трезубцами и дубинками. Сунские воины в панике бросились врассыпную, но чжурчжэни нападали на них и били наповал.
Даос задумался – какое бы еще прочесть заклинание? – но тут вдруг раздался удар грома, и все чудовища исчезли. Ши Цинь ободрился, подхлестнул буйвола и по воде прямиком ринулся на волшебницу. Та мгновенно превратилась в черного дракона. Дракон выпустил когти и хотел вцепиться в даоса, но тот схватил его за шею и взмахнул мечом. Тут бы волшебнице и конец, если бы не доброе сердце даоса.
Пленница так молила его о пощаде, что Ши Цинь смягчился.
– Ладно, живи! Отвезу тебя к учителю, и пусть он навеки прикует тебя к железному древу, – сказал он и, обернувшись к сунским военачальникам, крикнул: – Поклонитесь от меня юаньшуаю и передайте, что я ухожу к своему учителю, чтобы доложить ему о выполнении его повеления.
Связав волшебницу шелковым шнуром, Ши Цинь взвалил ее на спину буйвола и сразу исчез – будто его и не бывало!
Воодушевленные победой, сунские военачальники с новой силой обрушились на врага. Чжурчжэни, которые не ожидали этого нападения, попрыгали в лодки и бежали на северный берег реки Шэньхуацзян. Оставшиеся на берегу были перебиты.
Ню Гао рыскал среди охваченных паникой чжурчжэней и разил всех, кто попадался ему под руку, пока не столкнулся лицом к лицу с самим цзиньским повелителем. Тот хотел уклониться от боя.
– Стой, Учжу! Теперь ты от меня не уйдешь!
– Как ты смеешь меня оскорблять? – вскипел Учжу и замахнулся секирой.
Противники скрестили оружие. Много раз сходились они в яростном поединке.
Вдруг Учжу почувствовал острую боль в левом плече. Воспользовавшись заминкой, Ню Гао отбросил сабли, ухватился за рукоятку секиры противника и рванул ее к себе. Учжу покачнулся, потерял равновесие и свалился с коня. От сильного рывка Ню Гао тоже полетел на землю.
Чжурчжэни пытались спасти своего повелителя, но сунские военачальники преградили им путь. Ню Гао извернулся и вскочил верхом на спину Учжу.
– Вот и ты попал мне в руки, Учжу! – захохотал он.
Учжу уставился на победителя выпученными, как у безумного, глазами и взревел:
– О нет, я не переживу такого позора!..
Ярость разорвала ему грудь, кровь хлынула изо рта, и он умер. Но не только горе убивает людей: радость Ню Гао была так велика, что он не мог перевести дыхания и почти в тот же момент испустил дух.
Так две души – победителя и побежденного – вместе улетели в загробный мир.
По этому поводу написаны такие стихи:
Он, мужеством и храбростью гордясь,
Хотел дела великие вершить
И сколько раз с несметною ордой
Срединную равнину потрясал!
А ныне столь бесславно он погиб.
Доступно ль небо для такой души?
Но вовремя Ню Гао подоспел,
И оба вознеслись на небеса!
Если вы хотите узнать о дальнейших событиях, то прочтите следующую главу.
Глава семьдесят девятая
Император особым указом увековечивает память Юэ Фэя. Потомки рода Юэ обретают заслуженную славу
В этом мире терпеть суждено
Много-много тяжелых утрат,
И, подвластные горним ветрам,
Волны скорби и гнева бурлят!
Но ни чести, ни веры в сердцах
Не убить ни коварством, ни злом,
А за правду погибший – найдет
Утешение в мире ином.
* * *
Итак, сунское войско одержало окончательную победу. Лу Вэнь-лун захватил в плен Хамичи, Гуань Лин – цзиньского военачальника Байянь Гуду, У Лянь привез отрубленную голову Убайлу. Юэ Лэй распорядился занести имена всех отличившихся в книгу подвигов.
Только один Ню Тун явился в шатер расстроенный – он принес весть о гибели своего отца.
По приказу юаньшуая героя похоронили у подножия высокого холма. Отрубленные головы Хамичи и Байянь Гуду выставили напоказ у ворот лагеря. Ко двору было послано донесение об одержанной победе.
Несколько дней войска отдыхали и готовились к дальнейшему походу. Наконец Чжан Ин и Ван Бяо доложили юаньшуаю о том, что плоты и лодки готовы.
Юэ Лэй наградил молодых военачальников за усердие и назначил день переправы.
Нечего и говорить, что после гибели Учжу боевой дух цзиньских воинов упал. Они потеряли всякую надежду на победу и бежали до самой столицы, не останавливаясь. Юэ Лэй беспрепятственно переправился через Шэньхуацзян и дошел до Хуанлунфу, не встретив никакого сопротивления.
Перепуганный цзиньский правитель спешно созвал сановников на совет, но те лишь растерянно переглядывались. Наконец первый министр набрался смелости и сказал:
– Государь, после гибели Учжу у нас нет военачальника, способного отразить нашествие врага. Самое лучшее сейчас – это выдать Юэ Лэю саркофаги с останками умерших сунских императоров и попросить мира.
Цзиньский правитель одобрил его предложение и послал своего дядю Ваньянь Цзиньгэ в сунский лагерь для переговоров.
– Если хотите мира, то прежде всего освободите наших императоров, – заявил Юэ Лэй цзиньскому посланцу. – И потом пусть ваш правитель ежегодно платит дань и является лично на поклон к нашему государю. Не вздумайте хитрить и обманывать, иначе мы вас всех уничтожим!
– К сожалению, ваши императоры отошли в лучший мир, – почтительно кланяясь, сказал Ваньянь Цзиньгэ. – Но посол Чжан Цзю-чэн еще жив. Ваши слова я сейчас передам своему повелителю, и останки императоров будут доставлены в ваш лагерь.
Простившись с Юэ Лэем, Ваньянь Цзиньгэ возвратился в город, и вскоре в сунский лагерь привезли гробы императоров Хуэй-цзуна и Цинь-цзуна, а также императриц Чжэн и Син.
Юэ Лэй и его военачальники торжественно встретили процессию и устроили жертвоприношения. Затем