Моя надежда была на иностранцев. Но, во‑первых, их были единицы в Минске и, во‑вторых, никто не желал снабдить меня нужной информацией. Мэри Соломоновна Минц, безусловно, знала все, но никогда не стала бы использовать бранные слова в моем присутствии.
Она однажды призналась, что ей очень хотелось бы надрать задницу одной даме, которая очень ей досадила. Это была единственная крайность выражения эмоций, которую Мэри Минц себе позволила. К тому времени я уже знал два разных значения слова «ass»: «осел» и «задница». Внутренне я был в восторге услышать это второе употребление из уст самой миссис Минц.
Уровень всеобщего невежества в этой языковой области среди преподавателей английского языка можно проиллюстрировать другим примером. Мэри Соломоновна рассказала, что ее подруга, преподавательница английского, позвонила ей с просьбой прояснить непонятную ситуацию, с которой она столкнулась при чтении английской книги. Там описывалась интимная сцена, в которой неожиданно возник осел. Коллега Мэри Минц никак не могла взять в толк, каким образом это длинноухое животное внезапно оказалось в постели и зачем мужчина начал его гладить.
Би-би-си являлась моим основным источником разговорного английского языка. Но было немыслимо ожидать здесь нужной мне специфической информации. По моим наблюдениям, Би-би-си не осмеливалась приближаться к этой запретной области до 1970-х годов, когда эта респектабельная радиостанция неожиданно передала в эфир интервью с профессиональной проституткой Завьерой Холландер, одной из авторов книги «Счастливая путана»5.
Мой знакомый привез экземпляр этого издания из своей поездки в Великобританию. Книга начинается со словесной перепалки в полицейском участке между цветными и белыми проститутками, помещенными в одну камеру после полицейского рейда. Это был первый раз, когда я увидел отборные ругательства, напечатанные полностью. Благодаря Освальду я был уже подготовлен к пониманию этого языка.
После этого интервью Би-би-си последовал гневный общественный резонанс c требованием слушателей дать разъяснение по поводу этого скандального случая. Ответ Би-би-си сводился к тому, что Завьера Холландер была приглашена исключительно в качестве автора своего бестселлера. Ее прошлое занятие не имело никакого отношения к ее появлению в стенах студии Би-би-си.
В своем заблуждении советские студенты, изучавшие английский язык, искренне верили, что он принадлежит очень вежливым и сдержанным людям. Они полагали, что этот язык, в отличие от русского, не может предоставить полную свободу самовыражения, когда дело доходит до брани в реальной жизни. Возможно, им даже доставляла своего рода шовинистическое удовлетворение мысль о том, что английский в каком-то смысле кастрирован и неадекватен. У меня было свое мнение по поводу «неадекватности» английского языка, но я держал его при себе.
Когда Алик познакомил меня с запретной лексикой английского языка, я почувствовал себя польщенным. Как будто он доверительно поделился со мной тщательно охраняемой национальной тайной.
Освоение этой лексики воспринималось мною как бунт против надуманной неполноценности английского языка. Вначале я воспринимал слова бранной лексики чисто академически. Я просто играл с ними. Только Алик мог понять и оценить грубый юмор, присущий этим плоским выражениям. Его, должно быть, забавляла моя манера артикулировать бранные слова на моем стандартном английском языке. Со временем пришло отрезвляющее осознание того, что я на самом деле несу. Это положило конец моему экспериментированию с вульгаризмами и бранной лексикой. Все это нужно было спрятать в каком-то уголке памяти и, конечно, не применять без разбора.
В последующем я работал над магнитофонными записями всякий раз, когда у меня было свободное время. Меня интересовали те особенности языка Освальда, которые, с одной стороны, представляли индивидуальную особенность его речи, а с другой – были присущи южноамериканскому акценту. В последнем случае сравнение проводилось с принятым английским языком, или языком Би-би-си, с которым я был лучше знаком.
Американский английский Освальда по ряду моментов отличался от британского. В нем могли проявляться назальные интонации и растягивание слов. Некоторые слова произносились иначе. В то же время его манера говорить отчетливо отличалась от североамериканского акцента по звуку «г». Я обратил внимание на это уже во время нашего знакомства. Данная фонетическая особенность делала его разговор похожим на британский английский.
Итак, не зная точно, откуда родом Алик, я по его акценту решил, что он происходит с американского Юга. Несомненно, речь американца, его словарный запас несли много информации о его личности, образовании, культуре и социальном статусе в родной стране. Но помимо определения фонетических особенностей его речи, все остальное находилось за пределами моего жизненного опыта и было мне недоступно.
Обычно я с восторгом рассказывал Мэри Соломоновне о всех своих англоязычных знакомых, в том числе и об Освальде. Она заметила, что это объясняет мой новый акцент и теперь она знает его источник. Я решительно отрицал, что так легко поддаюсь чьему-либо влиянию, настаивая на том, что говорю только на принятом английском языке.
Сама жительница Нью-Йорка, миссис Минц всегда интересовалась последними новостями из Штатов. Где-то в январе 1961 года я спросил Мэри Соломоновну, не хотела бы она встретиться с Освальдом. Я думал, что она непременно воспользуется этой возможностью и будет счастлива поговорить о своей родине.
Однако меня ожидал неприятный сюрприз. Мэри Минц наотрез отказалась встретиться с Аликом и не хотела иметь с ним ничего общего. Она объяснила это тем, что Освальд был некультурным и необразованным человеком и нисколько ее не интересовал. Создавалось впечатление, что она уже многое знала о нем и у нее сложилось о моем приятеле самое негативное мнение. Сама Мэри Соломоновна, происходившая из рабочей семьи, никогда не придавала особого значения манерам или образованию людей и обычно запросто общалась с ними.
Я спросил Алика, пересекался ли он когда-либо с некой миссис Минц. Он сказал, что не имеет ни малейшего представления, о ком я говорю. Освальд оказался единственным американцем, с которым американка Мэри Минц наотрез отказалась встретиться.
Глава 16. Освальд разочарован
Мы ищем правду и готовы мириться с последствиями ее познания.
Чарльз Сеймур
Период конца 1960-го – начала 1961-го года оказался поворотным в жизни Освальда. Он переживал кризис в своих отношениях с Эллой Герман и пересматривал свои взгляды на дальнейшее пребывание в Советском Союзе.
Казалось бы пустяковые вещи могут самым неожиданным образом повлиять на отношениях людей. Так и случилось