— Жаль, Слава, что у тебя опять нелады с Ингой.
Оправдываться я не стал и кратко рассказал, из-за чего весь сыр-бор. И, на самом деле, причина уже прежняя и как бы и смешная. Можно было и не обращать внимание. Хотя, жизнь сложная. Всё, бывает, из таких мелочей и складывается.
— Не обращай внимание, Саша. Ничего страшного. Я уже и сам привык. Главное, дети подросли, требуют меньше ухода. Я их не брошу и буду приглядывать за ними, даже если мы с Ингой вдруг разойдёмся. У меня к тебе просьба. Тут Анна Васильевна как-то назвала мне пару имён, засветившихся в деле с Пашей Зацепиным. — Вообще-то, сначала этих лиц мне назвали Петя с Самсоном, а она лишь подтвердила. Явно была с ними немного связана! — Я-то тут был не причём, но им не понравилось и даже моё невольное участие. Ясно, не на тех, в том числе и в Москве, покусился. Как бы что-то плохое замышляли против меня. Сам же видишь, что потихонечку на меня давят, отодвигают от музыки. Ну, это не страшно и уже поздно. Просто мне интересно, кто они такие. На всякий случай. Чтобы знать, чего мне можно ожидать далее.
— Ну, подробностей, Слава, я не знаю. Но, вроде, просто тихие коллекционеры, не такие уж опасные люди и не бандиты, открыто с криминалом не связаны, но связи, и самые разные, имеются. Если что узнаю, сообщу. Конечно, не теряйся и, если что, позвони.
Да, и на самом деле, немного подстраховаться надо. Я, конечно, мелкий человек, но и мне не хочется давать себя в обиду.
В понедельник на работе я опять занялся мясорубкой, но уже доводкой отдельных деталей и постепенно и сборкой. Доверенные работники и сейчас оправдали моё доверие и, честно говоря, деньги.
Но главной и приятной новостью явился звонок Ипполита Валерьяновича. Он сам напрямую связался со мной. Оказалось, что у Эстрадного оркестра Ленинградского радио намечались очередные гастроли, уже по странам Скандинавии, и его главный дирижёр Вахтанг Георгиевич Жордания, вообще-то, тоже «западник» до мозга костей, желал сильно пополнить свой репертуар. И поэтому надо было срочно собраться и уже со вторника начать запись.
Кстати, маэстро сообщил мне интересную, хотя, и ожидаемую, новость. Оказалось, что моя хорошая знакомая Лариса Веласкес, уже учившаяся в нашей Ленинградской консерватории, неделю назад вышла замуж за своего Корнея Нежинского, студента уже четвёртого года. В последнее время из-за своих неприятностей, так и поездки в Москву я даже не созванивался с ней. Не хотел давать вообще никаких поводов Инге. А она не придумала ничего другого, как связать меня с ней и Дамирой. А я про последнюю и не думал. Ну, куколка, так красивых девушек в России и Советском Союзе завались! Я уж лучше разыщу в Москве свою землячку Алину! Вот она, и так красивая и скромная девушка, мне больше по нраву и, если что, думаю, что с ней у меня всё сложится.
Что же, я срочно поднял Костю и Фёдора и позвал всю «Синюю птицу». И предстоящая запись для них являлась таким шансом, который нельзя было упустить. А сам я тоже срочно оформил отгулы за свой счёт прямо на всю неделю. Пусть Ипполит Валерьянович и главный дирижёр предполагали, что запишемся за три дня, но, кто знает, может, не уложимся в отведённое сроки?
Глава 16
Музыка — любовь моя…
— Значит, Валерий Александрович, Вы человека, который как бы написал Вам это письмо, не знаете?
— Нет, Николай Анисимович. У меня память хорошая — никогда не слышал и не сталкивались.
— Тем не менее, он Вас прекрасно знает. Даже то, что другим не ведомо! Ладно, Валерий Александрович, об этом разговоре никому ни слова. Да, и о том, что получили это письмо, тоже. Хорошо, что Вы его не скрыли. Что там, Вам знать не следует. Хотя, ничего такого, очередная анонимка о злоупотреблениях в торговле, но на довольно высоком уровне. Мы тут с делами в Москве ещё не разобрались, но, получается, уже новое добавилось. Да, похоже, много проблем в торговле накопилось? Ладно, разберёмся, не в первый раз.
Когда верный подчинённый ушёл, могущественный министр крепко задумался. Хорошо, что и этот майор, и ещё один хороший знакомый самого министра не вскрывали эти письма. А то бы они и сильно удивились, и могли наделать много глупостей. Но, всё же, не для них эти сведения! Понятно было, что это очередное подмётное письмо от таинственного незнакомца, который уже предоставил много странной информации. На этот раз он отправил послание лично ему. Может, ещё кому, но, вроде, автор в письмах указывал, что нет. Его тщательно искали и КГБ, и милиция, и другие органы, но пока результатов не наблюдалось. Явно он был знаком с методами работы специальных служб! И сейчас на конвертах и в письмах никаких отпечатков пальцев, так и других зацепок, способных дать след, не нашлось. Но, вот, в отличие от прежних писем, тексты были написаны карандашом, и строгим чертёжным шрифтом. Явно как бы в знак доверия министру. Да, хоть какая-то зацепка, но для этого требовалось проверить массу чертежей и людей, скорее, инженеров. А их в стране миллионы! Так и опасно было этим заниматься. Сразу могла произойти утечка, что было просто чревато и нежелательно. Предоставленная информация, пусть пока была предназначена лишь для него, но однозначно являлась странной и, несомненно, опасной. Да, там лишь перечислялись разные лица и некоторые важные события, но как бы свершившиеся неизвестно когда и где! И, если эти данные верны, то можно было и ужаснуться, и озлобиться. У министра уже сейчас сердце денельзя взбесилось, и крепко, от лютой ярости, сжимались кулаки. Хотелось крушить всё подряд! А кое-кого и убить! И не один раз, и даже не одного!
Одним из интересных и опасных в письме являлся перечень Генеральных Секретарей ЦК КПСС. Получалось, что Леониду Ильичу, хоть конкретная дата не указывалась, но раз 1982 год, осталось руководить или даже жить девять лет. После него этот пост один за другим, и ненадолго, как бы занимали Председатель КГБ Андропов Юрий Владимирович и заведующий Общим отделом ЦК КПСС Черненко Константин Устинович. И с начала 1985 года шесть лет должен был руководить, всё-таки сохранивший должность первого секретаря Ставропольского крайкома КПСС, Горбачёв Михаил Сергеевич. В