[Анализ предложенной модели]
[Совместимость с текущими системами: 94%]
[Время модификации: ~48 часов]
[Стоимость: приемлемая]
Пришло время стать тенью, но тенью, у которой есть средства, опыт и цель. Я мысленно поблагодарила тех, кто делал ставки против меня на арене — их деньги теперь послужат хорошему делу.
Хидео вернулся к верстаку, где на голографическом экране все еще висела модель TN-370. Я провела быструю диагностику систем — плечо работало лучше, хотя сервоприводы все еще требовали калибровки.
— Хидео, — позвала я, наблюдая, как он перебирает инструменты. — У меня есть идея.
Он обернулся, вопросительно подняв бровь. Вокруг его глаз собрались морщинки — признак усталости после долгих часов работы.
— Помнишь, как ты говорил о сообществе киборгов? О тех, кто помогает друг другу выживать?
— Конечно, — он присел на край верстака. — К чему ты клонишь?
Я активировала проектор, разворачивая схему связей между известными нам группами киборгов. Система помогла визуализировать данные:
[Создание сетевой диаграммы]
[Анализ существующих контактов]
[Выявление ключевых узлов]
— Смотри: у нас есть бывшие военные, как Тору. Инженеры вроде Акико. Спасатели как Танака. Каждый со своими навыками, каждый — с причиной не доверять системе.
— И что ты предлагаешь?
— Создать организацию. Не просто группу взаимопомощи — настоящую сеть защиты. С ресурсами, безопасными убежищами, системой раннего предупреждения.
Хидео задумчиво потер подбородок:
— Звучит неплохо, но рискованно. Власти не обрадуются появлению независимой силы.
— Поэтому мы будем действовать тихо, — я вывела на экран примерную структуру. — Смотри: маленькие автономные группы, минимум связи между ячейками. Каждая группа специализируется на чем-то своем: техподдержка, разведка, силовое прикрытие…
— Как партизанская сеть? — он усмехнулся. — Далеко же ты ушла от преподавания литературы.
— Нет, — я покачала головой. — Я все еще учитель. Просто теперь учу других выживать. И знаешь что? Опыт преподавания очень помогает в организации работы.
Я развернула следующую схему — систему взаимного обучения и передачи навыков. На голографическом экране появилась сложная сеть связей между разными группами киборгов.
— Каждый делится тем, что умеет, — объяснила я. — Военные учат тактике, инженеры — техническому обслуживанию, медики — ремонту…
— А ты? — спросил Хидео, разглядывая схему. — Чему будешь учить ты?
— Тому, как сохранить своё сердце, своё кокоро, — ответила я, и система автоматически отметила древность этого слова. — Забавно, знаешь… В японском, как и в других тюркских языках, слово «кокоро» означает одновременно и разум, и душу, и сердце. И где оно находится? В груди.
Я коснулась своего корпуса там, где под защитным слоем располагался контейнер с моим мозгом:
— Мой мозг здесь — мой разум здесь — моё сердце здесь, тут моя суть. Всё сходится, правда? В индоевропейских языках так красиво не получилось бы — там сердце отдельно, душа отдельно, разум отдельно…
[Анализ лингвистических данных]
[Сопоставление семантических полей]
[Выявление культурных параллелей]
— Поэтому я буду учить главному — как сохранить своё кокоро, даже когда твоё тело из металла. Как оставаться цельным существом, а не просто набором протоколов и программ.
Хидео кивнул, и я заметила, как изменилось выражение его лица — он наконец-то понял, что я имею в виду.
— Знаешь, — сказал он задумчиво, — возможно, именно этого нам всем и не хватало. Мы так увлеклись технической стороной, что забыли о самом важном — о единстве разума, души и тела.
— Именно, — я улыбнулась. — И кто лучше бывшего учителя литературы может научить этому? В конце концов, вся классическая поэзия говорит именно об этом — о неразделимости внешнего и внутреннего, формы и сути.
[Разработка учебных протоколов…]
[Интеграция боевого опыта]
[Создание методических материалов]
Хидео неожиданно хмыкнул, откладывая отвертку:
— Знаешь, что в тебе самое странное? Эта твоя… гибкость. Только что дралась как демон, чуть не погибла, а теперь рассуждаешь о поэзии. Порхаешь туда-сюда, как настоящая бабочка. Неудивительно, что ты так легко приняла новое тело.
[Анализ тона: ворчливая привязанность]
[Уровень искренности: высокий]
— Вовсе не странно, — возразила я. — Великие воины всегда были поэтами. Взять хотя бы Минэмото Ёсимицу — писал прекрасные танка между битвами. Или Миямото Мусаси — его картины и стихи не менее известны, чем боевое искусство.
— Ох, только не начинай, — он демонстративно застучал отверткой по пустому корпусу на верстаке. — Все эти культурные аллюзии и метафоры… Я простой механик, Юри. Мне с железками проще — винтик крутишь, он крутится. Никаких тебе глубинных смыслов.
— Врешь ведь, — улыбнулась я. — Я видела, как ты работаешь. В этом тоже есть своя поэзия.
— Всё-то ты видишь, — смущённо проворчал он, но я заметила, как дрогнули уголки его губ. — Ладно, займись лучше тестированием нового плеча, чем философствовать.
Некоторое время мы оба сосредоточенно молчали. Я проверяла детали и гоняла калибровку, Хидео копался в каких-то своих залежах.
— Знаешь, — Хидео встал, подходя к своему старому сейфу, — у меня есть кое-что для такого проекта.
Он достал потрепанный планшет:
— Здесь схемы старых промышленных уровней станции. Заброшенные склады, технические туннели… Идеальное место для тех, кто хочет остаться незамеченным.
Я приняла планшет, позволяя системе скопировать данные. За внешней простотой этого жеста скрывалось нечто большее — первый кирпич в фундаменте нашей новой организации.
— И еще, — добавил он тише, — есть старые военные бункеры. Со времен первого освоения. О них мало кто помнит, но они все еще функциональны.
[Анализ полученных данных]
[Построение карты убежищ]
[Расчет оптимальных маршрутов]
— Идеально, — я улыбнулась. — Начнем с малого — безопасные дома, каналы связи, система взаимной поддержки. А потом…
— Потом?
— Потом будем искать тех, кто стоял за Директором. Ты же не надеешься, что они оставят нас в покое? Это не конец расследования, Хидео. Это только начало.
…Старый военный бункер на нижних уровнях станции постепенно превращался в нечто большее, чем просто убежище.
Стены хранили следы прошлого — потертые панели управления, выцветшие указатели эвакуации, заржавевшие трубы вентиляции. Но среди этого упадка появлялись островки новой жизни — рабочие станции Хидео, учебный уголок Акико, тренировочная зона Тору.
Наверху все было гладким, чистым, правильным. Здесь же, в глубине станции, жизнь текла по своим законам