— Мы с ним старые знакомые, — уклончиво ответил я. — Идём, расскажу все по дороге.
Мы поднялись на верхний этаж, где Гончий указал нам на просторный кабинет в конце коридора. Внутри действительно оказался широкий кожаный диван, несколько кресел и стол, заваленный бумагами. Окна были плотно зашторены, создавая приятный полумрак.
— Располагайтесь, — сказал Гончий, стоя в дверях. — Если что понадобится — я буду на посту у главного входа.
Когда он ушел, мы оба без лишних слов опустились на диван. Усталость брала своё — Алина даже не стала расспрашивать меня о Гончем, хотя вопросы явно вертелись на языке. Я откинулся на спинку, чувствуя, как свинцовая тяжесть наваливается на веки. Алина тоже устроилась рядом, и уже через минуту её дыхание стало ровным и глубоким.
Я почти провалился в сон, когда почувствовал, как она во сне подвинулась ближе и прижалась к моему боку, положив голову мне на плечо. Подсознательно, как ребенок, ищущий защиты в этом кошмарном новом мире. Я не стал отодвигаться — человеческое тепло сейчас было нужно нам обоим.
Странное чувство переполняло меня. Встреча с Гончим изменила всё. Я больше не был одинок в этом сумасшедшем путешествии во времени. Кто-то ещё помнил прошлое будущее. Кто-то ещё боролся, чтобы изменить ход событий.
Это давало надежду. И одновременно вызывало новую тревогу.
Если вернулись мы с Гончим, то кто ещё мог оказаться в прошлом? Кто-то из друзей? Или… врагов?
Я вздрогнул, проваливаясь в сон, вспомнив Рогова. Или Эль-капитана — Телекина, сносившего целые здания одним движением руки. Или Мясника — псионика, имя и способности которого никто так и не смог определить, но который оставлял после себя горы трупов.
Если они тоже вернулись и помнят всё… мы в глубокой заднице.
Последняя мысль перед тем, как сон окончательно завладел мной: нужно сосредоточиться на ближайшей задаче — добраться до Академической и найти Виталину. Всё остальное потом.
Проснулся я мгновенно, как от удара током. Сквозь сон услышал еле заметный скрип половицы, затем тихий шепот, и мой мозг сработал быстрее, чем тело успело отреагировать. Годы выживания научили меня просыпаться от малейшего постороннего звука.
Успел только приоткрыть глаза, когда дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвались вооруженные люди. Я инстинктивно скатился с дивана на пол, перекатываясь к стене, одновременно выхватывая из-за пояса кинжал.
— Вот он! — рявкнул первый, наводя на меня пистолет.
Времени на размышления не было. Я метнулся вперед, уходя с линии огня, и выбил оружие из его руки резким ударом по запястью. Пистолет отлетел в сторону, звякнув о стену. В ту же секунду мой кулак врезался в лицо второго нападавшего — здоровенного мужика с бритой головой и шрамом через всю щеку. Хрустнула переносица, брызнула кровь, и амбал отшатнулся, рыча от боли.
Но их было слишком много. Третий, с автоматом наперевес, уже целился мне в грудь, а четвертый… четвертый прижал пистолет к виску Алины, которая только начала подниматься с дивана.
— Еще рыпнешься, и я снесу башку твой цыпочке, — процедил он сквозь зубы.
Я замер, переводя взгляд с него на Алину. Её лицо было бледным, но спокойным. Только ледяная решимость в глазах.
— Брось нож, — скомандовал человек с пистолетом.
Медленно, очень медленно я разжал пальцы. Кинжал звякнул о паркет.
— Умный мальчик, — ухмыльнулся он, затем кивнул остальным. — Выводите их к остальным.
Меня грубо схватили за руки, заломили за спину и связали чем-то жестким — пластиковыми стяжками, судя по ощущениям. То же самое проделали с Алиной. Затем нас вытолкали в коридор и погнали на второй этаж, туда, где я совсем недавно оперировал раненого мужчину.
Когда нас втолкнули в просторное помещение, я увидел, что все выжившие, включая Гончего, уже стояли на коленях с руками за головой. Их окружали вооруженные люди — человек пятнадцать, может, больше. Некоторые с пистолетами, другие с охотничьими ружьями, трое с автоматами. Разношерстная банда, собранная из случайных людей.
В центре стоял коренастый мужчина средних лет с жестким, будто высеченным из камня лицом и шрамом, пересекающим левую бровь. Его крупные руки с мозолистыми ладонями и обломанными ногтями говорили о человеке, привыкшем решать проблемы силой. Одет он был просто: добротная кожаная куртка, потертые джинсы и тяжелые армейские ботинки. На шее болталась массивная золотая цепь. Типичный уголовник, нашедший в апокалипсисе идеальные условия для своих талантов.
Он повернулся, когда нас втолкнули, и его тонкие губы растянулись в улыбке, больше похожей на оскал хищника.
— А вот и наша влюбленная парочка, — проговорил он, сделав шаг вперед. — Поставьте их на противоположный конец от того снайпера.
Нас грубо толкнули в спину, заставляя встать на колени вдалеке от Гончего и остальных пленников. Я мельком поймал взгляд Алексея — его лицо оставалось непроницаемым, но желваки на скулах выдавали крайнее напряжение.
— Суки, — тихо процедил я сквозь зубы, оглядывая бандитов.
— Заткнись, — прошипел один из мародеров, замахиваясь прикладом.
— Не трогай его, — внезапно сказал главарь, подходя ближе. — Сперва я хочу поговорить.
Он остановился передо мной, слегка наклонив голову, как ученый, изучающий редкий экземпляр насекомого.
— Так это он? — спросил главарь, обращаясь к одному из своих людей.
Вперед вышел бородатый мужик в камуфляжной куртке. Один из тех, кто сидел в салоне черного внедорожника несколько часов назад.
— Да, — кивнул он. — Этот урод воткнул Коляну нож в спину, а Серёгу подстрелил.
— А девчонка? — главарь перевел взгляд на Алину.
— Она тоже там была, — подтвердил бородатый. — Пряталась, пока мы не дали по газам.
Главарь медленно кивнул, явно что-то обдумывая. Затем его взгляд скользнул по ряду пленников.
— Знаете, — громко произнес он, обращаясь ко всем, — мы знали, что вы здесь прячетесь. И не трогали вас. Намеренно. Мы с самого начала этого безумия контролируем эту часть города, но ваш бизнес-центр оставили в покое. Мы не звери какие-то, мы понимаем, что выжить должны многие.
Он сделал паузу, обводя пленников взглядом.
— Нападали только на одиночек, на улицах. На тех, кто не понимал новых правил. Но сегодня, — его голос стал жестче, — кое-кто из вас перешел все границы.
Он развернулся и указал прямо на меня:
— Этот человек убил двоих моих парней. А я очень не люблю, когда кто-то