Поймав свое отражение в треснувшем зеркале на стене, Диана не узнала себя. Бледное лицо с потухшими глазами, искаженное маской отчаяния и обреченности, принадлежало кому-то другому. Не той уверенной в себе звезде, чьи фотографии украшали глянцевые обложки.
Время перестало существовать. Всё происходящее слилось в один бесконечный кошмар, от которого нельзя было проснуться. Она превратилась в пустую оболочку, выполняющую то, что от неё требовали. Только одна мысль пульсировала в темноте её сознания, единственное слово, в котором концентрировалась вся её воля к жизни: «Ненавижу».
Первые сутки были самыми страшными. Они не давали ей спать — как только она начинала проваливаться в забытье, один из них будил её, требуя «внимания». Они пили дешёвую водку и заставляли её пить вместе с ними. Они ставили музыку — её собственные песни — и заставляли танцевать. Они называли это «личным концертом от звезды».
Наручные часы Сергея, которые Григорий снял с его тела и нацепил на себя, показывали восемь вечера следующего дня, когда Диана поняла, что сходит с ума. В её голове больше не осталось ни одной связной мысли — только бесконечный, повторяющийся крик, как запись на заевшей пластинке: «Ненавижу. Ненавижу. НЕНАВИЖУ».
Витёк грубо схватил её за подбородок, заставляя поднять голову:
— Покажи, на что ты способна, звёздочка, — его глаза блестели нездоровым возбуждением. — Говорят, ты хорошо поёшь. Посмотрим, на что ещё годится твой сладкий ротик.
Диана не отвечала. Её губы распухли и кровоточили. Всё тело ныло от синяков и ссадин. Но физическая боль давно отступила перед чем-то гораздо более страшным — осознанием, что прежнего мира больше нет. Нет роскошных апартаментов и лимузинов, нет восторженных фанатов и папарацци, нет телохранителей и юристов, оберегающих её покой.
— Не выпендривайся, — мужик дёрнул её за волосы. — Не думай, что мы шутим. Начнешь выебываться — полетишь следом!
Диана вздрогнула, вспомнив крики Сергея. Даже в состоянии полного отчаяния, она всё ещё цеплялась за жизнь. Страх пересилил. Она залезла рукой к нему в штаны — член от прикосновения рукой сразу ожил. Затем потискала его в ладони, и он начал расти. Запустила вторую руку и несильно сжала яички.
— Штаны сними. И не надо мне дрочить, сука, соси уже! — нетерпеливо произнес Витек.
Она подчинилась. Сначала, лизнула языком, вкус у мужика был откровенно мерзкий, потом поцеловала, оставив на бордовой головке след от блеска. Витёк, сгорая от нетерпения, надавил ей на затылок и подался своим тазом вперед. Член проник глубоко и уперся в горло. Диана подавилась и закашлялась.
— Вот это другое дело! — Григорий хлопнул в ладоши. — Реально умелая соска. Гринь, налей даме выпить за её старания.
Ещё стакан дешёвой водки. Ещё одна издевательская просьба. Ещё одно унижение. Её жизнь превратилась в нескончаемую пытку.
К полуночи они снова опьянели до состояния агрессивного возбуждения. Витёк схватил её за волосы, таща в спальню, когда за окном что-то громыхнуло. Мощный взрыв где-то поблизости заставил стёкла задребезжать.
— Что за нахер? — Гриня подошёл к окну, вглядываясь в ночную тьму.
Небо над городом окрасилось оранжевым заревом. Серия новых взрывов разорвала ночную тишину.
— Бомбят, — Витёк выпустил волосы Дианы и тоже прильнул к окну. — Военные, сука, бомбят город!
Диана использовала этот момент, чтобы отползти в угол комнаты. Во рту был металлический привкус крови, голова кружилась. Взрывы продолжались — где-то совсем близко. Потом раздался вой сирен.
Витёк нервно метался по комнате.
— Они совсем охерели? Мы тут как в ловушке!
Пока они были заняты паникой, Диана лихорадочно осматривала комнату, ища что-нибудь, что могло бы послужить оружием. Её взгляд упал на осколок разбитой бутылки, оставшийся на полу после вчерашней попойки. Медленно, стараясь не привлекать внимания, она потянулась к нему.
Взрывы прекратились так же внезапно, как начались. Сирены затихли. Город погрузился в зловещую тишину.
— Может, военные всё-таки наводят порядок? — Григорий отошёл от окна. — Может, скоро всё закончится?
— Хрн там, — Витёк сплюнул. — Если бы они могли что-то сделать, давно бы сделали.
Он повернулся к Диане, и его взгляд остановился на её руке, сжимающей осколок.
— Ты что задумала, сука? — рявкнул он, делая шаг к ней. — Хочешь нас порезать? Ты совсем охуела?
Диана сжала осколок сильнее, понимая, что это её единственный шанс. Она была готова драться, даже если это будет стоить ей жизни.
Витёк бросился к ней, выбивая импровизированное оружие из руки. Осколок отлетел в сторону, оставив на ладони глубокий порез. Кровь брызнула на грязный пол.
— Сука неблагодарная! — он схватил её за горло. — Мы тебя спасли, а ты?
— Отпусти… — просипела Диана, пытаясь разжать его пальцы. — Не могу… дышать…
— Успокойся, — Гриня оттащил друга. — Если ты ее грохнешь, кого мы трахать будем?
Мужик отпустил Диану, и она упала на пол, жадно хватая воздух. По её щекам текли слёзы.
— Долбанная звезда, — прошипел Витёк, пиная её под рёбра. — Ничего, скоро ты станешь послушнее.
В этот момент потолок пронзил ослепительный столб белого света. Он ударил прямо в Диану, окутав её сияющим коконом. Свет был таким ярким, что она зажмурила глаза.
Но самым удивительным было то, что в следующий момент она чувствовала… невероятную мощь. Словно её кожа превратилась в броню, а мышцы налились стальной силой.
— Эй, ты чего застыла? — Витёк толкнул её ногой. — Вставай, нам ещё развлекаться и развлекаться.
Диана медленно поднялась на ноги. Её движения были плавными, уверенными. Страх исчез, уступив место чему-то новому — холодной, расчётливой ярости. В голове пульсировала единственная мысль: причинить боль. Столько боли, сколько причинили ей. И даже больше. Намного больше.
Витёк снова замахнулся, чтобы дать ей пощёчину, но его ладонь неожиданно столкнулась с невидимой преградой.
На секунду в комнате воцарилась тишина.
Потом Витёк завыл от боли, схватившись за кисть. Пальцы были сломаны в нескольких местах, кость торчала сквозь кожу белыми осколками. А на щеке Дианы не было даже красного пятна.
Она удивленно посмотрела на свою руку, вокруг которой теперь виднелось едва заметное голубое свечение. Потом на его искажённое