***
Первые минуты медитации растянулись в сознании, будто тягучий мёд времени. Каждая секунда казалась вечностью, наполненной пульсацией собственной крови в висках. Но постепенно напряжение начало растворяться, уступая место странной лёгкости — будто тело перестало существовать, оставив лишь чистое сознание, парящее над реальностью.
Просто выпускать молнии в пустоту было скучно — детская забава. Мой разум, ища точку опоры, начал рисовать картины: вот я восседаю на пушистом облаке, подобно древнему божеству, и швыряю вниз капризные молнии. Внизу суетятся крошечные фигурки, поднося дары, умоляя о пощаде. Зевс, да и только, — мелькнула мысль, но это быстро наскучило.
Фантазия сменилась новым сюжетом: гномья кузня, искрящиеся наковальни, где искусные мастера ковали для меня доспехи, пронизанные силой источника. В них я парил над городами, спасая прекрасных дам от драконов и невзгод...
Но вдруг картина переменилась. Я снова оказался на той самой стоянке, где когда-то сидел у костра с Ридикусом. Пламя трещало, отбрасывая причудливые тени, как вдруг из темноты вышел... Файрис. Образ Ридикуса расплылся, будто его смыло дождём, и я остался один на один с призраком прошлого.
Холодный ужас начал сковывать разум. Инстинктивно я выпустил в него молнии — ослепительные, яростные, но... они проходили сквозь него, не оставляя следа.
— Неумеха! — его смех раздавался со всех сторон, пока он неотвратимо приближался.
Когда до меня остался лишь шаг, он наклонился, и я увидел — его глаза были пусты, как у мертвеца.
— Ты погубишь этот мир, убийца! — яростный крик обжёг сознание. Руки, горящие, как угли, впились в мои плечи. Кожа на его лице пузырилась, сползая, обнажая обугленное мясо. Я кричал, но звук терялся в огненном вихре...
— Кай!
Щека вспыхнула острой болью. Я дёрнулся, открыв глаза. Передо мной склонился Торгус — его обычно невозмутимое лицо было искажено тревогой. Я по-прежнему сидел в позе лотоса, но мышцы одеревенели, будто после долгого сна.
Сколько времени прошло? Час? Два? В голове тут же мелькнула детская обида — а вдруг не побил рекорд? Но тут же рационализм взял верх: глупо надеяться на чудо с первой попытки.
Однако страх ещё цеплялся за сознание, пока... Что это за божественный аромат?
— Это... мне? — я шмыгнул носом, забыв обо всём. Никакие кошмары не могли сравниться с этим запахом свежей выпечки.
— Тебе, — ответил Торгус, но его взгляд был странно пристальным, будто видел во мне что-то новое. — С клубничным повидлом.
Я чуть не прыгнул от восторга, но тело не слушалось.
— Спасибо, учитель! А... вы не скажете, сколько я просидел? Хотя бы час прошёл?
— Чуть больше, — он усмехнулся. — Вставай. Розетта приготовила гороховый суп на копчёных рёбрышках и белый кукурузный хлеб с травами.
Я попытался подняться — и рухнул на пол. Ноги отказали, будто их отрубили.
— Что со мной?
Он без слов подхватил меня, руки были удивительно мягкими для мага, способного испепелить целый отряд врагов.
— Кай, ты медитировал 52 часа.
— Что?! Как это возможно?
— Сначала поешь, отдохнёшь, а потом поговорим. Кстати... — он пристально посмотрел мне в глаза, — насколько расширился источник?
Я закрыл глаза, погрузившись внутрь себя. Там, где раньше мерцала крошечная искра, теперь горело небольшое, но уверенное солнце. Ну может не солнце, а огонёк от зажигалки. Но тоже неплохо.
— На семь... нет, восемь процентов точно! — я тут же сморщился. — Мало, да? Ничего, в следующий раз дойду до пятнадцати!
Торгус замер. Его лицо выражало нечто между шоком и гордостью.
— Малыш, — он произнёс это слово с непривычной нежностью, — обычные маги за десятилетия не набирают и процента. Талантливые — за годы. Ты... ты за двое суток сделал то, на что у других уходят жизни.
— Вы... уверены?
— Я, — его голос вдруг приобрёл металлический оттенок, — маг молнии Ворхельм. Я всегда уверен.
Я хотел извиниться, но он лишь рассмеялся, и в этом смехе звучало что-то новое — будто он увидел в мне не неудачливого ученика, а того, кто однажды сможет затмить его самого.
А суп, кстати, оказался восхитительным. Поев, я отрубился прям там на кухне. Проспав до следующего утра.
***
Спустя три месяца.
— Флоки, привет, — выбежав на улицу, я поймал конюха, прежде чем тот уйдёт кормить лошадей.
— Доброе утро, молодой господин.
— Флоки, ну сколько можно обижаться. Я же тогда не специально. Это вообще было моё первое осознанное применение магии. Если не считать того, когда случайно прибил архимага, — он явно хотел спросить как, но я лишь отмахнулся.
— Я чего тебя искал-то. Чай, который ты мне в библиотеку приносил. Он закончился. Где можно взять ещё?
— Если на кухне нет, то только в лесу.
— А рецепт тебе известен и какие травы надо собрать?
— Конечно, молодой… Кай, — я одобрительно улыбнулся. — Этим обычно жена занималась, я редко с ней ходил так что наизусть не помню.
— Ты сейчас свободен? Может пойдём, прогуляемся?
— Не могу. Хозяин дал поручение подготовить лошадей. Так что…
— Понятно, а список-то хоть дать можешь или где про него прочитать?
— Так на кухне в книге рецептов, — сказал он так, как что-то само разумеющееся.
Ну да, это для меня такой рецепт казался самым секретным на свете. Тут же это просто чай, бодрящий и стимулирующий мозг. Совсем фигня. Ничего особенного, а потому рецепт записан в обычной поварской книге. Вот я… ай ладно.
Поблагодарив его, я убежал на кухню. Быстро проглотив слойку и кусок пирога с начинкой из грибов и картошки, я за десять минут под удивлённые охи и вздохи Розетты переписал рецепт. Её удивление мне понятно, там было почти четыре страницы мелким почерком, и это всего одного рецепта чая. А я их переписал со скоростью копира.
Закончив с писаниной, я было уже устремился в библиотеку смотреть, как эти самые травы выглядят, но она меня остановила словами: «А ничего не забыл?» И, указав на свёртки, что лежали в шкафу, весело подмигнула. На них была приписка «для сбора чая Прорезные».
Через два часа, ближе к обеду, я набрал