– У меня другой вопрос, пресвитер Максанс, – Артур развернулся к монаху. – Что вы знаете о моём отце?
Черпий видел, как старик пытается усмирить кипящие в нём чувства. Что же он таит в воспоминаниях? Чёрные глаза то разгорались огнём, то угасали, подобно вчерашнему пеплу. Губы дрожали, а дыхание срывалось на хрип.
– Твой отец погиб при инциденте в Блэквилде. Об этих событиях ты знаешь не понаслышке, так же, как и о судьбе отца, – выдавил Максанс.
– Он говорил иначе.
– Кто он? Мне не нравится твой тон, черпий! – с головы монаха слетел капюшон. – Или говори, как есть или…
– Или что? Залезете в мои мозги и сделаете из них фарш? – Артур понимал, что ступает по тонкому льду, но пути назад не было.
– Не зарывайся, черпий! Помни, кто стоит перед тобой! – Максанс предостерегающе поднял палец, но тут же опустил его. Чёрные глаза снова стали тусклыми. – Если б я знал, что всё так обернётся.
– Расскажите как есть. Для меня это важно. Представляете, какого это, спустя десятки лет узнать, что всё, чем ты жил, оказалось сплошной ложью? А самый главный враг, которого следует остерегаться, раскрывает тебе глаза. Вы понимаете, о чём я?
– Если я расскажу, ты возненавидишь всех, кого знаешь, и жизнь твоя обретёт иной смысл.
– Она уже давно обрела иной смысл, пресвитер. Предсмертные слова Мерсидоса хорошо поспособствовали этому.
Монах сложил руки в замок и потёр ладони.
– Мерсидос знал куда бить. С этим не поспоришь, – он замолчал, наблюдая, как после очередного залпа картечницы израненный исполин запнулся и свалился в воронку. Вдогонку дуплетом громыхнули 9-фунтовые пушки. – У тебя не возникало мысли, что твои способности не появились на ровном месте? Эти эксперименты с сознаниями пастырей. Реликтовые сферы. Между прочим, никому не удавалось провернуть подобное!
– О чём вы говорите? Я первый, кто решился перенять магические сферы исполинов. И если бы не контакт с психерой, мне бы ничего не удалось.
– Придётся разрушить твоё представление о мире, черпий. Однажды реликты уже приходили. Правда, он был один и пребывал в спячке. Откуда, по-твоему, появились плоскокнижники? Мы вступили в связь с реликтовой расой. Правда, закончилось это печально. В тот раз, сознание пастыря оказалось непоколебимым. Все, кто отважился проникнуть в него, погибли, так и не успев выбраться.
– И Вы только сейчас об этом говорите? Мы могли бы…
– Единственное, что мы могли, ты уже сделал. Распотрошил гнездо и оставил записку с обратным адресом. Я бы и сказал что тогда, но ты избавил меня от этого решения, в одиночку пойдя на исполина.
– Какое отношение пастыри имеют к моему отцу?! Я просил Вас о другом.
– О-о-о! Самое прямое, юный черпий! Усыпальницу исполина обнаружил не кто иной, как Джозеф Эдельманн.
– Но…
– Похоже, ты один ничего не знаешь про своего отца. Перст, коим владел Мерсидос, достался ему после убийства Джозефа Эдельманна. Я почти уверен в этом! – увидев, как глаза Артура поползли на лоб, Максанс улыбнулся. – Ты сам хотел услышать правду.
– Это не может быть правдой! Отец бы ни за что…– недоговорил Артур.
– Твой отец – адепт Аканитского отлучения. Отмеченный скверной носитель Перста. И именно он – истинная цель нападения на Блэквилд! Вся эта мишура с противниками пара только для отвода глаз. Народ желал узреть великомучеников – получайте! В то время не монарх правил балом. Он был занят сохранением короны. Конклав! Гидра о двух головах! Вот кто отправил тысячи людей к праотцам.
– Арисменди неспособен на такое! Тем более, вступить в сговор.
– Не смеши, Артур, – Максанс усмехнулся. – Карл пешка. Ничего кроме костров инквизиции его не интересует.
Артур попытался вспомнить, каким был отец, но ничего кроме скомканных образов в голову не приходило. Да и виделись они редко, тот всегда допоздна засиживался на работе, чтобы принести в дом на пару доринтов больше. Прокормить семью – жену, старого отца и троих малолетних детей, в то время было делом не из лёгких. Если отец и был аканитом, то очень хорошо скрывал это.
Новые сведения никак не вязались с внутренними ощущениями, но не верить Максансу, значит усомниться в том, что сказал Он. Хотя, откуда монаху знать это?
– Вас не было там, чтобы утверждать такое.
– Я лгал, когда говорил, что полвека проторчал в той церквушке. В тот момент, когда флотилия Экберта устраивала разнос Блэквилда, я находился вместе с Джозефом Эдельманном и многими другими его соратниками.
– Даже если и так, почему никто до последнего момента не знал, что символом Аканитов завладел Мерсидос? Если бы велось какое расследование, в списке подозреваемых он бы находился на первом месте.
– Ха! Кардинал от всех это утаил. Более чем уверен в этом. После убийства Эдельманна Перст исчез. Как в воду канул! – Максанс посильнее стянул полы рясы. – Мне удалось уйти от возмездия. Я пропал на бесконечные десять лет, но слухи, подтверждающие этот факт, доходили до меня ещё долго. Во дворце полно ушей и глаз, знаешь ли.
За разговором Артур не заметил, что на поле боя наступила тишина. Расправившись с последним пастырем, эскадрилья сменила эшелон и взяла направление на запад. Странно. Черпий был уверен, что Бравос отправится в Йоркнир, но видно лорд-наместник имел на этот счёт своё мнение. А может дело в епископе – тот настоял о необходимости скорейшего возвращения в Галифаст или же на базу пехотинцев в Гардорине.
– Сегодняшняя битва окончена, – вдумчиво произнёс Артур. Битва окончена, но на душе по-прежнему паршиво. Если всё, что рассказал монах, правда, а теперь черпий в этом нисколько не сомневался, витающие в голове осколки начали понемногу складываться.
Вспомнился загадочный взгляд Мерсидоса, который Артур иногда ловил на себе. Кардинал знал, кто перед ним стоит, но почему-то предпочёл не разглашать это. Почему? Неужто из-за опасения оказаться разоблачённым?
Воспоминания отнесли Артура в Валирию – цитадель наёмников, больных лепрой и прочего криминального сброда. Была кое-какая деталь, о которой черпий забыл, и вспомнил только сейчас.
– Вы с кем-нибудь делились своими соображениями?
– Я похож на безумца?
– Иногда, да, – не удержался Артур.
– Ну, знаешь! – Максанс не оценил шутку, но решил не заострять на этом внимания. – В некоторых обстоятельствах быть безумцем, значит выжить.
– У меня ещё один вопрос, пресвитер, – настал черёд Артура буравить взглядом монаха. – Губернатор… он был