Еще много лет назад Вистфалия решила вооружить свою армию аквоморовыми мечами. Для этого даже была сделана попытка организовать производство дешевого, правда низкокачественного аквоморового оружия в самой Лиции. Оружие вышло настолько низкокачественным, что от этой идеи отказались, не успев снять первую партию. В свою очередь закупка аквоморового оружия у ройзсцев стоило дорого, но изобретательные вистфальские чиновники сумели найти выход, на Остров в один конец уходил аквомор, возвращаясь бесконечным потоком драхм для тех, кто занимался обеспечением войск. В то время как солдаты единственной страны, обладающей залежами акмомора, аквоморовым оружием так и не обзавелись.
Опоясанная двумя мелководными речками равнина была идеальным местом, чтобы дать главный бой.
Император Луизиан поднял голову, взглянув на кружащихся над лагерем танзанов. Он прекрасно знал, где и как движутся вистфальские силы, вистфальцы могли спрятаться от его конницы за стенами городов, но выбрали все погибнуть в одном сражении…
-Разница между этой войной и моими предыдущими лишь в том, что за вистфальцами не придется гнаться по лесам, они сами придут к нам, чтобы мы их убили.
Плетущийся позади императора адъютант в спешке сделал заметку в своем блокноте, позже всем будет интересно прочитать мемуары победителя.
Несколько солдат, тяжело пыхтя, вкапывали в землю, похожие на соты, серебристые ящики. Увидев проходящего мимо императора, они, бросив работу, застыли по струнке смирно.
-Вот до чего додумались наши инженеры, — с гордость, рассматривая свое творение, произнес Луизиан. — В разгар битвы будут не хуже ройзских!
Луизиан пытался договориться с консулом о покупке настоящих азет, но тот остался непреклонен. Азеты были самым грозным оружие Замерзшей империи, и оно никогда не будет продано каким-то там варварским народам.
-Но наши азеты не способны ни на что, кроме синего дыма, — заметил адъютант.
Император, пропустив замечание мимо ушей, уставился к себе под ноги и, наклонившись, зажал что-то в своей ладони.
— Вот, Жозеф, эта безобидная мушка показывает всем, что она оса. И, как не странно, ей верят. Не всегда необходимо жало, иногда достаточно имаскировки.
Заметив императора, к ним уже спешил офицер.
— Ваше величество, синий дым будет превосходным. — офицер замялся.
— Правда, огня не будет, — закончил за него император. — Что же теперь меня со спокойной совестью за спиной вместо Генерала-выскочки смогут называть Генералом-мошенником.
И похлопав, слегка побледневшего офицера по плечу, Луизиан двинулся дальше осматривать подготовку к битве.
Поднимая пыль, по лагерю галопом пронеслись несколько вернувшихся в него всадников. Подъехав к императору, один из всадников спешился и, словно нехотя, слегка склонил в поклоне голову, больше похожем просто на кивок в знак приветствия. Для большинства аутсменских генералов, прошедших с Луизианом плечом к плечу страшную Войну близнецов, император был не более чем первым среди равных, хоть и пользовался их заслуженным уважением.
-Ваше величество, наши знамёна подняты над Люмбергом, — торжественно отрапортовал генерал фон Хонрей. Это был крупный светловолосый еще молодой мужчина, всю левою сторону лица которого пересекал старый шрам, уходя под черную повязку, закрывающую левый глаз.
Луизиан улыбнулся:
-А я и не сомневался, Джордж, что может быть иначе.
Быстрая аутсменская конница, неслась вперед, словно чернильное пятно, стремительно растекаясь по вистфальской земле.
-Мои солдаты хотели разграбить город, пройдясь по нему огнем и мечом, — генерал хищно улыбнулся. — За что тех, кто решил ослушаться моего приказа, повесил я лично. Я был в Лельме, когда оттуда отступил Поэль вместе со своими вистфальскими дружками, они обратили цветущий город в груду камней и смердящих трупов. Они убили всех. Всех!
Единственный глаз генерала сверкнул, готовясь выпустить скопившийся внутри гнев. Побелевшие костяшки пальцем еле заметно задрожали, норовя сжаться в кулак.
Луизиан сделал шаг вперед, положив на плече генерала руку, он знал, в какой гнев впадает Джордж, вспоминая погибших в той ужасной резне жену и сыну. Каждый потерял кого-то в той страшной Войне близнецов, но они выжили, чтобы восстановить справедливость.
— Кровавые предводители убийц нашего народа Поэль и Франц были казнены за то, что сделали с Аутсменией, скоро эта участь постигнет и Никоса. Но мы не такие звери, чтобы упиваться истреблением безоружных людей и сдавшихся нам на милость врагов. И мы не должны об этом забывать, Джордж. Никогда.
Ночь медленно опускалась на равнину, превращая вистфальских солдат в синие пятна.
Похлебка булькала в котелке.
Сержант, крякнув, раскурил от костра самокрутку.
-А помнишь ту деревушку, капрал? — с ностальгией спросил сержант.
-Ту, где мы удирали от тех волосатых варваров? И ты еще там, кажись, обронил сапоги?
-Не где-то, а в доме у той девицы с огромными, — взглянув на сидящих рядом двух юных рекрутов, не договорил сержант.
-Кочанами, — закончил за него мысль капрал.
-Нет теперь ни тех деревушек, ни таких кочанов, — вздохнул сержант. — Тьфу, гадость, — выплюнув из-за рта промокшую самокрутку, проворчал он.
-Воняет так, будто кто-то замочил свои портянки, — нюхая, варящуюся на огне похлёбку, проворчал капрал.
— Это случаем не ты Петр? — тыкнув в одного из рекрутов пальцем, грозно произнес сержант.
Паренек вздрогнув, испуганно замотал головой.
Сержант, усмехнулся:
-Не робей, парень, чувствуй себя как дома, теперь это и есть твой дом. Робости на всю жизнь не хватит.
А сам подумал: «Совсем еще мальчишки, нелегкое выпало время на их службу, нелегкое».
-Про свой дом лучше забудьте, парни, — добавил капрал. — Считайте, он вам лишь приснился.
-Задницей чую, завтра бой будет — сержант плюнул. Напоится земля кровавой жатвой. — Куда вперед батьки лезешь? — гаркнул он, дав подзатыльник рекруту, потянувшемуся к котелку с варевом.
Разлив странную жижу по железным мискам, сержант вытащил из своего ранца фляжку и, сделав пару глотков, протянул ее капралу.
-Бушь? — отрыгивая, бросил капрал, глядя на рекрутов.
-А можно? — беря в руки фляжку, спросил Петр.
-Не можно, а нужно, — усмехнулся сержант.
-А как же, господин лейтенант… — промямлил Петр.
-Для тебя, рядовой, я сейчас и мамка и батька. А лейтенант редкая мразота. Все шишки в городе заночевали, так иди спать в свой шатер. А он все свое: вздерну, вздерну. И с кем он воевать останется? Вот что я тебе скажу, Петр, пусть орет этот лейтенант что хочет, двум смертям не бывать.
У соседнего