Поэтому Кимитакэ открыл книжку на середине, где уже появились персонажи и начались всякие события. И начал читать с выражением, немного гордый, что знает, как надо произносить записанное старинным письмом:
«...Тогда бог Хая-Суса-но-о-но микото Великой Священной Богине Аматэрасу оо-ми-ками сказал: “Мои намерения чисты и светлы. Потому рожденных мною детей — нежных женщин я получил. Так что, само собой, я победил”, — так сказав, в буйстве от своей победы, межи на возделанных полях Священной Богини Аматэрасу оо-ми-ками снёс, оросительные каналы засыпал.
А еще — в покоях, где отведывают первую пищу, испражнился и разбросал испражнения.
И вот, хотя он так сделал, Великая Священная Богиня Аматэрасу оо-ми-ками, его не упрекнув, сказала: “На испражнения похоже, но это братец мой — бог, наверное, наблевав спьяну, так сделал. А то, что межи снес, каналы засыпал, — это, наверное, братец мой — бог, землю пожалев, так сделал”, — так оправдала его, но все же его дурные деяния не прекращались, а стали еще безобразнее. В то время, когда Великая Священная Богиня Аматэрасу оо-ми-ками, находясь в священном ткацком покое, ткала одежду, что положена богам, бог Суса-но-о крышу тех ткацких покоев проломил и небесного пегого жеребчика, с хвоста ободрав, внутрь бросил.
Тут небесные ткачихи, увидев это, испугались, укололи себя челноками в тайные места и умерли».
Кимитакэ понял, что выбрал неудачное место. Перелистал несколько страниц и начал читать заново, с начала главы:
«А еще бог Суса-но-о попросил еды у Оо-гэцу-химэ-но ками — Девы-Богини Великой Пищи. Тогда богиня Оо-гэцу-химэ достала у себя из носа, изо рта, а также из заднего места разные аппетитные яства, и когда, по-всякому их приготовив, поднесла, бог Суса-но-о-но микото, эти действия её узрев, подумал, что она, осквернив еду, ему подносит, и ту богиню Оо-гэцу-химэ-но ками убил.
И вот то, что в теле убитой богини родилось — в голове шелковичные черви родились, в обоих глазах рис-рассада родился, в обоих ушах просо родилось, в носу фасоль родилась, в тайном месте пшеница родилась, в заднем месте соевые бобы родились…»
На этом месте Кимитакэ почувствовал, что дальше лучше вообще не читать — иначе из этих юных корейцев улетучится последнее уважение к высокой культуре Японской империи.
Такого бардака они, пожалуй, и в родных трущобах не видели.
— Прошу меня простить, — сказал он, захлопнув книгу и украдкой убирая её обратно на полку, — это оказались какие-то старые сказки. Они не годятся для современного человека. Похоже, мне придётся сочинить для вас что-то новое, во вкусе нынешней детской литературы.
Он посмотрел на корешки книг. Обзоры различных правовых систем стояли, словно плотный забор, поставленный на пути всех корейцев и прочих неполноценных обитателей Восточноазиатской Сферы Совместного Процветания.
Да, до идеалов Киты Икки было пока далеко. Образования и уважения корейцам пока не полагалось. Им разрешалось только процветать — со временем, после победы в войне. И слишком уж это обещанное цветение отдавало цветами Ёсивары и других кварталов красных фонарей…
Ладно, не надо мрачных мыслей. Этим ребятам не нужны слова сочувствия. Они и так знают, что их жизнь тяжела. Им нужна сказка. Настолько жестокая, чтобы они в неё поверили.
Но всё-таки — какие же сказки читают современные дети, будь они прокляты? Кимитакэ задумался — и с ужасом понял, что совершенно не знает современной детской литературы.
Конечно, в детстве у него были очень хорошие книжки, где можно было не только текст читать, но и по поводу картинок фантазировать. Но сейчас, под тревожным военным небом, они казались ему невероятно устаревшими. Бабушка накупила всякого красивого антиквариата, да ещё и любимого внука этим закармливала. А настоящие современные дети читают что-то другое. Только вот что? Увы, вместо того, чтобы вовремя в этом разобраться, Кимитакэ тратил жизнь на постижение французской литературы.
Наверное, что-нибудь про юных танкистов или там лётчиков-кадетов каких-нибудь. Или про то, как зверушки нашли в бухте списанный броненосец и поехали завоёвывать окрестные острова… Нет, такие сказки годятся только для японских детей. А для народов, которых ещё только приобщили к империи, нужно что-нибудь более универсальное.
Надо сначала придумать, про кого будет сказка. Это должен быть необычный человек, значительный. Потому что людьми средними занимается не искусство, а статистика.
Пусть это будет принц. Уже в том, что человек является принцем, есть что-то значительное.
После этой мысли как-то сразу стало ясно, что это был простой принц, не наследный. Когда главный герой сказки — простой принц, то это очень удобно для сказочника. С простым принцем может произойти всё что угодно. К тому же быть в положении наследного принца очень опасно — именно вокруг него собираются те, кто недоволен теперешними советниками правителя и надеется, что уж новый-то правитель их по службе продвинет. Эти сорняки постоянно приходилось прореживать, и нередко голова наследника слетала вместе с остальными, просто за компанию.
Китайские императоры были весьма мудры, когда расставляли своих детей губернаторами отдалённых провинций и ждали, кто из них и как себя проявит, а за собой оставляли право назначить наследником любого из императорской семьи, пусть он даже был внебрачный сын или какой-нибудь племянник. Но китайская система будет слишком сложна для корейских детишек. Кимитакэ не знал, как у них было устроено престолонаследие. Он не был даже уверен, что сами детишки это знают. Скорее всего, они смутно помнят, что прежде, когда их государство ещё существовало, в нём был какой-то король. И этот король — правил.
Кимитакэ специально начал историю с указания, что этот принц был из королевской, а не из императорской семьи. Потому что про семью японского императора всяких сказок рассказывать не положено — в отличие от времён Юстиниана, японский уголовный кодекс всерьёз карал за оскорбление августейшей фамилии. И разумеется, местом действия был не Китай. Потому что Китай и так расположен в центре, он не желает учиться у варваров и не желает сам их учить. Это Япония удачно расположилась чуть сбоку, на уютных островах, и может черпать знания со всех четырёх сторон света…
Итак, жил-был принц. Прекрасный и добродетельный. И жил, само собой, в своё удовольствие. Он говорил комплименты красавицам, слагал стихи, а ещё занимался изучением законов далёких стран, чтобы помочь своему брату, когда тот взойдёт на престол, улучшить законы своей собственной страны. Как это сделал