И тут Бельфегор со своим «ты где? Мы уже десять минут тебя ждем!»
Потом в студии, пока ребята раскладывались-настраивались, я зацепился языками с Шутихиным и его приятелями. Ну и как-то слово за слово, дело дошло почему-то до портвейна. Как до напитка настоящих моряков… Хм, логика в рассуждении там какая-то была, но я ее даже запоминать не стал. И пока Шутихин-старший не ангажировал своего сына и не отвлек его от подготовки, вызвался сбегать в магаз и добыть им вожделенного портвейна. Благо, соседняя стекляшка была знаменита, в частности, тем, что продавала неплохой, в принципе, молдавский портвейн с мужиком в шляпе на этикетке.
— Конечно, я же обещал, — кивнул Конрад, складывая бутылки, батон и кольцо колбасы в спортивную сумку.
— Три бутылки мужика в шляпе красного, — сообщил я продавщице, когда она посмотрела в мою сторону замотанным тоскливым взглядом.
— Есть только розовый, — сказала она. — И белый еще.
— Давайте розовый, — махнул рукой я. Лично мне было вообще пофигу. Пить я все равно не собирался.
— Слушай, Вовчик, я вдруг что вспомнил-то! — весело воскликнул Конрад, хлопнув меня по плечу. — Мы ведь с тобой здесь же познакомились. Год назад? Или больше?
— Да не, меньше года, — качнул головой я. — В ноябре где-то.
— Время летит, однако… — неопределенно хмыкнул Конрад. — На тебя посмотришь, так кажется, что и все десять лет прошло.
— Переходный возраст, — криво усмехнулся я. — Дело такое.
— Кино недавно смотрел старое, — сказал Конрад. — «Маньчжурский кандидат». Слышал?
— Это там еще Синатра играет? — уточнил я.
— О так ты смотрел? — оживился Конрад.
— Давно, уже не помню почти, — пожал плечами я. На самом деле, я смотрел другую версию этого фильма, две тысячи четвертого года. А про старую знал только то, что там снимался Синатра.
— В смысле, давно? — нахмурился Конрад. — В Союзе его не показывали же.
— Показывали, — уверенно заявил я. — Только не в кинотеатрах, конечно, а как пример пропаганды. Знакомая мамы рассказывала…
— А ты говоришь, сам смотрел, — прищурился Конрад.
— Соврал, значит, — засмеялся я. — Нет, сам не смотрел, кажется. Просто знаю, о чем там. Там спящий агент в конце пулю себе в башку пустил еще, да? Когда приказ не выполнил.
— Спящий агент, ага, — медленно проговорил Конрад. — Блин, ты меня с мысли сбил! Так-то я сначала думал пошутить, а теперь даже не знаю…
— Ну так давай уже, шути, что за серьезный вид внезапно? — с максимально возможной непринужденностью проговорил я, составляя бутылки в тряпочную сумку, которую мне Шутихин с собой выдал.
— В общем, я когда кино смотрел, — сказал Конрад. — А там этот мужик, Шоу, которому в советском плену мозги промыли… Блин, да ну! Это как анекдот рассказывать, после того, как его финал уже кто-то сказал. Фигли ты умный-то такой? «Маньчжурского кандидата» он смотрел. Никто не смотрел, а он смотрел!
— Да и я не смотрел, — засмеялся я. — Просто выпендриться хотел, а ты меня раскрыл.
— Но про Синатру же ты знаешь, — Конрад окинул меня задумчивым взглядом.
— Мало ли, кто про Синатру знает, — пожал плечами я. — У меня мозги устроены так, что в них застревает миллион случайных фактов, которыми при случае можно козырнуть.
— Мозги устроены… — эхом повторил Конрад. — Хм… Вообще, так-то все сходится.
— Что сходится? — приподнял бровь я.
— Ну, что ты меньше года назад был сутулым дрищом в школьной рок-группе, — сказал Конрад. — А сейчас — практически качок, а группа твоя уже куда-то в суперзвезды метит.
— Думаешь, меня американская разведка загипнотизировала? — я изобразил лицом карикатурно-серьезное выражение. — Чтобы я такой был-был говнарем, а потом мне отдали команду, и я помчался российскую рок-музыку с колен поднимать? Но ведь я тогда должен был у них хотя бы в плену побывать. Ну, как тот мужик из «кандидата».
— А может ты и побывал, кто тебя знает? — Конрад секунду помолчал, потом засмеялся. Слегка принужденно так, будто сам ни в чем не уверен.
По выражению его лица сейчас сложно было понять, серьезно он или шутит. А может он и сам этого не знал. Реальность девяностых была довольно причудливая, так что история со спящими агентами — далеко не самая дикая из тех, которые как рассказывали друг дружке на кухне, так и в газетах публиковали.
— Так что, пойдем? — сказал я, взявшись за ручку двери. — Или тебе нужно сначала в КГБ позвонить?
Глава 21
Шутихин-старший вещал, активно помогая себе руками, а у меня перед глазами стоял мем с котиком и лампой. Ну, тот самый, где «настало время хм… удивительных историй». Даже как-то заметить не успел, в какой момент посиделки после квартирника стали похожи на палату пионерского лагеря после отбоя.
Наверное, все дело в Бесе. А точнее, в одном из парней, которые пришли с ним. Юрка, или, как называли его толкиенисты, Назгул, был из той породы людей, рядом с которыми поневоле становится как-то напряжно. Лицо у него такое, что сразу начинаешь подозревать нехорошее, думать маньяках, убийцах и прочих асоциальных элементах. Это когда он просто спокойно сидел и не улыбался. А когда улыбался, то делался еще страшнее. При всем этом парень веселый и добрейшей души. Но чтобы это узнать, нужно сначала привыкнуть к его внешности. Ну и кроме всего прочего, Юрка среди толкиенистов был признанным гением домашних ролевых игр. Которые потом, в будущем, станут настольными, обретут свои сети магазинов и проникнут чуть ли не в каждую компанию, но здесь в девяностых про все это пока не знали. И толкиенистам про всякие там «подземелья и драконы» Рабинович напел, а они по этому вот напеву изобрели уже свои «водилки», чтобы долгими зимними вечерами, когда на улице