Самая большая ванна была у Ави, при её спальне. Там был гидромассаж и куча других ништяков. А я обещала Рамзесу САМУЮ ЛУЧШУЮ ванну.
— Я её отвлеку, — предложил Сашхен.
Вот это да, сам предложил. И никто его не заставлял…
Точняк не в вопросах дело: это он так извиниться хочет. За то, что обозвал меня малявкой при всех. Точнее, при Семёныче, что вдвойне обидно: он человек новый, и совсем меня не знает. А Сашхен, как назло, завёл волыну: деточка, горячее молочко… Я, если хотите знать, с детства молока не пью, ни холодного ни горячего.
И даже конфеты почти не ем — сладкое для маленьких девочек, а мне уже почти пятнадцать, не хухер-мухер.
Ну, разве что по праздникам. И по выходным. И по вечерам — парочку, чтобы спалось крепче. И по утрам, чтобы проснуться.
А так — ни-ни, я уже взрослая.
Как и договаривались, Сашхен зашел первым. Через пару минут они вышли вместе с Ави, и деловито направились к калитке.
Мы с Рамзесом сделали вид, что вообще не при делах, стоим себе, книжки читаем.
— Маша! — а ведь она рада меня видеть, вон, как светится.
— Привет, мамуля. Я соскучилась.
Обняла я её совершенно искренне, ведь правда целых два дня не виделись, а я её люблю, честно-честно.
— Почему ты в дом не заходишь? — и ведь не спросила даже: где ты шлялась всю ночь, и почему в школу не пошла…
Молодец, Ави. Растёт на глазах. Или это Аннушка всё-таки воспитательную работу провела?..
Чёрт. Если это она — то не очень хорошо получилось. Она свою часть сделки закрыла, а кулон до сих пор у меня. Я его всё время чувствую, через карман джинс. Иногда — просто как твёрдый камушек, а иногда…
Я застыла.
Только сейчас вспомнила: когда мы с Рамзесом гасили тварь в гараже, кулон Аннушкин стал холодным — просто ледяным, я даже думала, что это ожог.
Но когда достала посмотреть — потом — всё было, как всегда. Обычная побрякушка с синим камушком.
— Мы тут с Рамзесом… — я не смогла придумать, что бы такого «мы с Рамзесом», и посмотрела на Сашхена.
— Аврора Францевна, — спохватился тот. — Амальтея ждёт.
Ави направилась к калитке. Но остановилась, взявшись за щеколду и оглянулась на меня.
— Я не долго, — она бросила вопросительный взгляд на Сашхена. — Ведь правда?
— Я ничего не знаю, — тот равнодушно пожал плечами. — Амальтея очень просила вас прийти, а зачем — Бог весть.
— Ну ладно, я быстро, — она улыбнулась. — А потом мы поужинаем, хорошо? — Я кивнула. — Сашхен, вы с нами? — и осеклась. — Ой, простите, я не подумала.
— Нет, отчего же, — когда хотел, он был САМА МИЛОТА. — Я с удовольствием, — и потянул носом воздух. — Котлетки и картофельное пюре? Обожаю. Буду рад составить компанию.
— Вот и прекрасно, — Ави наконец оставила щеколду в покое, хлопнула калиткой и быстро пошла к клубу, кутаясь в шерстяную кофту.
— Ходу, — скомандовала я Рамзесу.
Тот не заставил себя упрашивать: толкнул лапой дверь и тяжело бухая в ступеньки, рванул на второй этаж. Я посмотрела на Сашхена.
— Ты уверен, что мы успеем? — имелось в виду, пока Ави не вернётся.
— Как раз этим занимаюсь, — он достал из кармана телефон. — Амальтея, ангел мой, выручай…
Я побежала за Рамзесом наверх.
Вообще-то Сашхен молоток. Когда захочет. И если это ТАКИЕ извинения, то я их принимаю. Вместе с Ремингтоном, конечно.
А чего? Он сам принёс. Весь такой милый, собаченьку купать предложил… Значит, подарок тоже мне?
У них в Арсенале этого оружия — завались просто, а я девушка бедная. В смысле — скромная, мне и один Ремингтон в радость. Лучше бы ещё Бенелли. Но это за следующий косяк, так уж и быть.
Вообще-то купать Рамзеса — это весело. Когда настроение подходящее. А сегодня оно было самое, что ни на есть, лучшее.
Сашхен снял рубашку.
В смысле, чтобы не намочить, а вы что подумали?
Кожа у него была гладкая, очень красивая. И мускулы. Больше всего мне нравились плечи, по ним так красиво рассыпались серебряные волосы…
Ах да. Мы же Рамзеса купаем, а я об чём?
Сначала смыть всю грязь. Затем набрать полную ванну воды и включить гидромассаж, чтобы собаченька понежилась. Ну и что, что на пол пролилось, я потом всё уберу… Тряпок вот найду и уберу. Много тряпок. Лучше всего — простыней.
Потом, когда Рамзес всласть отмок, мы его намылили. Два раза — всю новую подарочную бутылку извели. Затем — снова душ.
А-а-а! Зачем же так отряхиваться!..
Ну вот, теперь мы с Сашхеном такие же мокрые, как и пёс, хоть вместе душ принимай.
От этой мысли у меня в животе что-то затрепыхалось, а во рту сделалось сухо, и я постаралась успокоиться.
Скрывая смущение, сорвала с вешалки любимый махровый халат Ави и завернула в него Рамзеса, чтобы просушить.
Всё это время мы болтали о разных пустяках. О том, что учёба в школе — это скука смертная, что Аннушка всё-таки довольно милая, хотя и стерва порядочная, о том, что Тварей всё-таки лучше мочить издалека: вони куда меньше.
— Кстати об Аннушке, — сказал Сашхен. Рамзес недовольно фыркнул. Я уже говорила: он её терпеть не мог. — Где вы с ней всё-таки были сегодня ночью?
Вас когда-нибудь макали в ледяную прорубь? Вот так вот: хватали за пятку, переворачивали вниз головой, и ме-е-едленно погружали в холодную воду с кусочками льда?
Как-то сразу, в один момент, я поняла: никакие это не извинения. Нафиг ему не сдались ни я, ни Рамзес, он и помочь согласился, и Ави из дому выманил с одной-единственной целью: узнать, где мы были сегодня ночью.
А на меня ему плевать, как и на мои чувства.
— Ну и козёл же ты, Сашхен, — сказала я, как только язык отлип от нёба и я смогла вздохнуть.
— В смысле?.. — он ещё и делает вид, что не понимает!
— Иезуит коварный.
— Да в