Аннушка и правда была, как добрая фея. Нет, никаких дурацких тыкв, никаких хрустальных туфелек. Вы вообще представляете, как в них ходить? Все ноги повывихиваешь.
Она учила меня ЖИЗНИ. Как себя держать, как разговаривать с мальчиками… Это она научила меня, что нужно скрывать свои чувства.
Чем больше о тебе знают, тем более ты уязвима, дарлинг, — так она говорила. И как раз Ави доказала, что Аннушка права стопроцентов: стоило мне показать какие-нибудь чувства перед мамочкой, та раздувала ТАКОГО громадного слона из крошечной мухи… В общем, туши свет, бросай гранату.
— Ты к Сашхену приехала?
— К Сашхену, — хорошо, что она не стала обманывать. — И к тебе тоже. И даже больше — к тебе, Мари.
— А зачем? — я заглянула в её красиво подведённые глаза, с такими длиннющими ресницами, каких у меня никогда не будет.
— Ни зачем, — она легко пожала плечами.
Врёт, как дышит. Сроду Аннушка ко мне просто так не подкатывала.
— Просто захотелось устроить шоппинг, и я подумала, что тебе это должно понравиться. Купим пару платьев. Сделаем причёски в салоне…
При слове «салон» меня кольнула совесть. Но я её игнорировала.
— Не люблю я платья, — буркнула я, чувствуя, что начинаю краснеть. — Лучше купи мне перчатки для бокса.
— Фи, Мари. Ты же девушка. Девушки должны ЛЮБИТЬ красивые платья…
ТАКОГО я от неё не ожидала. Вот это «ты же девушка» — достало меня и без крёстной.
— А ну, подними на меня глаза, — когда Анна говорит таким тоном, ей невозможно сопротивляться. — Ну-ка, что у тебя стряслось? И почему тебе не хочется платье? Разве ты не хочешь быть самой красивой?
Я хочу быть самой быстрой, — хотела закричать я. — Самой смелой, самой крутой — и тогда Сашхен полюбит меня!
Но я промолчала. Пришлось прикусить губу и впить ногти в ладошки, но я выдержала. Сама ведь говорила: никаких чувств посторонним…
— Ничего не стряслось, — я нашла в себе силы улыбнуться. Безмятежно, как и положено. — Просто устала в школе. Но пройтись по магазинам — это самое оно. Хотя ты ведь знаешь: есть такая почти волшебная штука: интернет. Можно всё купить, не выходя из дома.
— Глупости, — Анна вскочила и закружила меня по комнате. — Ты не узнаешь вкуса роскоши, если не попробуешь настоящего шоппинга! Идём! Потратим неприлично много денег, а потом я отведу тебя к своему стилисту, — она скорчила гримаску. — Пора избавляться от этих косичек. И накладные ресницы. У тебя такие выразительные глаза…
Накладные!.. Так вот в чём дело. А я-то думала.
— Хорошо, идём, — я решительно направилась к двери. — Сделай меня красивой.
И тогда Сашхен полюбит меня СТОПРОЦЕНТОВ. Так же, как он полюбил тебя…
— Куда ты, дурочка, — Анна указала на окно. — Ты же не хочешь отчитываться перед Авророй Францевной?
Мне было не впервой покидать свою комнату таким способом. Сначала на подоконник, затем упереться правой ногой в завитушку чуть ниже окна, передвинуть руки, уцепиться за ветку яблони, подтянуть поближе, повиснуть… Ну и прыгнуть.
Ничего сложного, только травинки отряхнуть.
Из своего домика показался Рамзес… Ну конечно, он меня услышал.
— В салон? — пёс уже собрался: он был в ошейнике, к которому была прицеплена короткая петля поводка — понятно, что это так, для виду. Чтоб народ не пугался.
Чёрт, совсем забыла. И Генька ждать будет…
— Слушай, Рамзесик…
— Ну что, идём?
Не знаю, как она это делает. Но Аннушка уже стояла рядом, как ни в чём ни бывало. И в окно она не прыгала. Зуб даю.
Рамзес зарычал. Тихонько так, но грозно, предупреждающе.
Анна поморщилась.
— Место, — сказала. Словно бичом хлестнула. И Рамзес, как миленький, убрался в будку. Я послала ему извиняющий взгляд, но кажется, пёс не заметил.
Надо будет потом извиниться. И перед Генькой тоже…
— Ну вот, Мари. Теперь давай поиграем в интересную игру, — бесит, когда она так делает. Будто я до сих пор малолетка безмозглая…
— И в какую, тёть Ань?
— Видишь, вон там, за забором, машину?
— Это та, которая за деревом? Королла металлик, в салоне — трое. Один пялится на наш забор в бинокль, второй спит, третий ест бутерброд с колбасой.
Я срисовала их ещё раньше, когда Генька меня домой провожал. Отметила для себя, и отложила. Мало ли…
— Верно, — Анна положила руку мне на плечо. — Сможешь дойти до набережной так, чтобы они не увидели?
Я внимательно посмотрела на крёстную.
— Они что, за мной следят?
Это меняет дело.
Алекс говорил, что может случиться так, что за мной будут наблюдать люди полковника Котова. И чтобы я не пугалась, если что, и не старалась их с хвоста срубить: они для моей защиты.
— Ну кому ты нужна, дурочка. Это мой любовник. Ревнивый попался, вот и нанял детективов.
— Любовник?
Аннушка нетерпеливо закатила глаза. Затем полезла в сумочку, достала сигарету и закурила.
— Настало время для очередного урока, радость моя, — дым меж её карминных губ казался фиолетовым. — Слушай внимательно: у КАЖДОЙ женщины должен быть любовник.
— Но… Ты же с Сашхеном. Как же…
— Сашхен — это совсем другое дело, — отрезала она. — Но жизнь коротка. Нельзя отказывать себе в удовольствиях.
— То есть, надо иметь запасной аэродром, — кивнула я со знанием дела.
— Нет. Это совсем другое, — она с беспокойством посмотрела на машину: им нас видно не было, мешали кусты. — Давай так: я научу тебя, как пройти мимо незамеченной, а потом, когда будет время, всё объясню. Согласна?
Глава 8
— Да, отцы, давно мне не было так стыдно, — Алекс поставил на стол пустую кружку и щелкнул пальцами. — Звезда моя! Повтори!..
— Может, хватит? — я оглядел стол, сплошь в засохших лужах, придавленных в этих лужах сигаретах, скомканных салфетках с неудачными планами атак, и заставленный кружками так, что живого места не осталось.
Сидели мы в «Покойся с миром»: Алекс, Семёныч и я.
И не то, чтобы