Всё оставшееся время до прибытия Винсента Сантьяго собирал доказательства измены. Записи с жучков сослужили ему хорошую службу. И он был готов предъявить их новому королю.
— Я так и знал, что на этого сопляка нельзя полагаться! — процедил сквозь зубы принц Аурелио. Его красивое лицо исказила злобная гримаса. — Но я всё предусмотрел… Стража!
Чем бы ни была перекуплена верность хранителей престола, но королевская стража Испании выставила заточенные пики, направив их в грудь Винсента. Тот… не пошевелился, словно не происходило ничего особенного. Его госпоже никто не угрожал, а за свою безопасность он не боялся. Он только взглянул на Эмбер Салем, словно спрашивая, должен ли он что-то делать.
— Нам всё ясно, — пропели ведьмы.
— Винсент, дорогой…
— Убери этот мусор.
Винсент Гарсия словно размазался в воздухе. Те, кто посмел поднять на него оружие, ничего не могли противопоставить налетевшему на них вихрю смерти. Голыми руками ломая им конечности и рёбра, проламывая носы, щедро расплёскивая кровь из страшных ран, нанесённых обломками пик, и не обращая никакого внимания на собственные раны, нанесённые вскользь самыми удачливыми из противников, будущий король прокладывал себе дорогу к трону.
Ведьмак убивал чудовищ, но его не было здесь, а пробудившемуся чудовищу люди ничего не могли противопоставить. Забрызганный чужой и собственной кровью, Винсент Гарсия остановился посреди разбросанных трупов, и недобро улыбнулся брату.
— Наши силы намного больше! — выпалил смертельно побледневший принц Аурелио, отступая в тронный зал.
Который оказался забит солдатами местной знати.
— Мы знали всё с самого начала, — поведали ведьмы, глядя на это зрелище.
— И кто же на твоей стороне, мальчик? — скучающим голосом пропела Джейд.
— Вот эти трухлявые пеньки, дрожащие от жадности? — Эмеральд обвела взглядом собравшихся в зале мятежников.
— Да тут даже в фамильяры некого брать, — брезгливо скривилась Эмбер.
— Убейте их, — приказали ведьмы ворвавшейся в тронный зал тяжёлой пехоте.
Кровавая жатва длилась недолго. Более совершенные «Деспоты» намного превосходили устаревшие «элементали» испанских бойцов, давно не участвовавших в настоящих сражениях. Волна ужаса, прокатившаяся по тронному залу, подавляла волю к сопротивлению, прижимала к каменному полу знатных мятежников, женщины падали в обморок от страха и вида крови, и некому было им помогать…
Выживших среди солдат не было. Сбежать никому из знати не позволили ведьмы — страх парализовал их, лишив способности соображать и сопротивляться. Перешагивая через тела и лужи крови, Винсент Гарсия прошёл через весь тронный зал, приблизился к трону и остановился там на возвышении, оглядывая картину побоища.
— Где церемониймейстер? — спросил он.
— Я здесь, ваше высочество, — старик выбрался из-за колонны, за которой прятался всё это время, пошатнулся, но устоял на ногах. Выучка взяла своё — в любых обстоятельствах сохранять лицо.
— Я думаю, можно начинать церемонию, — с этими словами Винсент сел на трон. — Принесите корону.
— Но… ваш наряд, ваше высочество… — запинаясь, проговорил церемониймейстер.
— Что не так с моим нарядом? — удивился Винсент.
— Он весь в крови, ваше высочество. Если вы подождёте, вам принесут подобающий…
— Я одет подобающе для того, кто взошёл на трон так, как это подобает делать королю, — отрезал Винс. — Мой предок, первый из рода Гарсия, кто добыл корону Испании для себя и своих потомков, короновался так же. Я не буду переодеваться.
— Как будет угодно вашему высочеству… — склонился церемониймейстер. — Но хотя бы убрать тела…
На это будущий король согласился. Ни к чему портить кадры официальной хроники горами трупов. Хватит со зрителей и кровавых луж.
Тела убрали быстро, как только могли. Целая армия роботов-уборщиков очистила полы в тронном зале от крови и грязи. На всё это ушло совсем немного времени. Дольше приводили в себя лишившихся сознания знатных дам — заняться ими отдала приказание Эмбер. Когда, испуганные и бледные, представители высшего света Испании выстроились у трона, церемониймейстер провозгласил:
— Внесите корону Испании!
Её внесли на алой церемониальной подушке — килограмм позолоченного серебра, приземистую, с шестью чеканными лепестками, соединёнными наверху в яблоко, увенчанное крестом из колосьев. Следом на такой же подушке несли скипетр. Прочитав положенные формулы и взяв с Винсента присягу короля, церемониймейстер возложил корону на голову монарха. Винсент поднялся. Ему предстояло произнести тронную речь.
— Я начинаю моё правление с битвы за честь принять корону, осознавая свою ответственность перед моим народом и возлагая огромные надежды на будущее Испании. Это великая нация, с чьей судьбой я чувствовал себя связанным на протяжении всей жизни как наследный принц и сегодня уже как король. Я приведу вас к славе.
В тронном зале стояла гробовая тишина.
— Всех виновных в мятеже я предаю справедливому суду, начиная с моего брата Аурелио.
Золотоволосого красавца бросили на колени перед троном.
— Ты поднял руку на брата, — ровно произнёс Винсент. — Ты пытался узурпировать трон. Я приговариваю тебя к казни через повешение. Приговор будет приведён в исполнение, как только все виновные признают свою вину.
Яго внутренне усмехнулся. Кто же станет сознаваться? Если только его записи не помогут королю в установлении всех заговорщиков…
Но зал наполнил низкий вибрирующий звук, пронизывающий всё тело, сковывающий сознание и неумолимый. Словно кто-то огромный и всесильный заглянул в разум и сердце Сантьяго, с одного взгляда заглянул в самые потайные уголки, составил себе мнение о нём — и отпустил из смертельной хватки. Но в это мгновение во власти неведомого наблюдателя Яго понял, что если бы ему было в чём сейчас каяться — он бы каялся, со слезами, на коленях, ударяя себя в грудь.
Именно этим сейчас занимались заговорщики: били себя в грудь, стоя на коленях и рыдая о своей вине.
И было их значительно больше, чем думал Яго. Стоять на ногах осталось менее половины приглашённой на коронацию знати.
Родители на коленях ползли к нему, вымаливая прощение.
— Мы только хотели достойного сына! — рыдала мать.
— Нам обещали такие высоты власти, что за них не грех продать и собственного сына, — вторил отец.
— Пусть вас судит король, — Яго отступил к трону, невольно поднявшись на тронное возвышение, и тут же испуганно оглянулся — не сочтут ли это за дерзость?
Но Винсент только кивнул, поднялся, протянул руку. Церемониймейстер подал ему богато украшенный пояс.
— Подойди, Сантьяго Бернардо Габино Иаго де лос Родригес де ла Трастамара, —