– Пойми, женщина, человеку нежелательно знать о конце собственной жизни. Пусть сам выбирает путь, по которому ему приходится идти. В мире, в котором пребывает человек, всё взаимосвязано, вследствие чего ты сама, изменяя что-то в себе, способна изменять и судьбу.
– А как же предсказания, которые ты давал людям? Эти люди смогли что-то изменить? Наверняка пытались, но что из этого вышло?
Фрасилл, поняв, что отделаться от назойливой посетительницы не удаётся, со вздохом произнёс:
– Хорошо. Я посоветуюсь со звёздами. Приходи завтра.
На другой день Фрасилл вновь принял Агриппину. Его лицо выглядело пугающе мрачным.
– Получай, что хотела, женщина. Звёзды предначертали твоему сыну великое будущее. Я увидел его на троне с царской диадемой на голове.
Лицо Агриппины осветила счастливая улыбка.
– Не спеши, женщина! – крикнул Фрасилл и после пугающего молчания со вздохом произнёс:
– Сын станет императором… и причиной смерти собственной матери.
Фрасилл исподлобья глянул на гостью. Она не смутилась, радостно воскликнула:
– Ну и пусть сын убьёт мать! Зато он станет императором!
Оставив Фрасилла в глубоком недоумении, Агриппина вернулась домой. Теперь всё встало на место! Она вспомнила раннее утро в середине декабря, когда родился её сын Луций Домиций. В этот момент младенца осветил первый солнечный луч, ещё не успевший упасть на землю. Повитуха, пожилая гречанка, заметив в спальне необычный свет, воскликнула: «Знамение Аполлона! Сын будет любимцем бога!»
Несколькими днями позже Агриппина спросила о луче у другого толкователя – жреца.
– Такое знамение даётся только царям, – торжественным тоном сообщил жрец.
Позже человек, побывавший в Египте, тоже подтвердил Агриппине, что в египетском ритуале существует обряд единения с Солнцем, в ходе которого царь вступает в союз с восходящим светилом. Египет является провинцией Римской империи, и весьма вероятно, что в роду славного полководца Германика появился ребенок, отмеченный знаком солнечного властителя.
Так Агриппина услышала предсказание, о котором мечтала:
– Печать Аполлона будет сопровождать твоего сына всю жизнь!
Родная мать поможет сыну вознестись к вершинам власти. Но для этого Агриппине нужен был муж, способный этому содействовать.
Глава одиннадцатая
Любимые женщины императора Калигулы
Слух о молодом императоре, сыне прославленного полководца, разлетелся по всем окраинным провинциям. Во-первых, он приятно удивил римлян тем, что, несмотря на осеннюю непогоду на море, первым делом отправился на остров, куда Тиберий сослал его мать и где её похоронили. Калигула забрал урну с прахом, а затем на других островах нашёл могилы своих старших братьев, почтил их память и тоже забрал с собой погребальные урны, чтобы в Риме поместить в усыпальницу рода Августа, устроив достойные траурные торжества.
Самые знатные римские граждане спорили за право поддерживать носилки с прахом матери двадцатилетнего императора. За царской колесницей, везущей восковое изображение покойной, двигались толпы рыдающих жителей города и окрестных селений. Погребальные мероприятия продолжались три дня и завершились в Цирке состязаниями сорока конных квадриг и зрелищными боями тысячи гладиаторов. По завершении траура глашатаи сообщили волю молодого императора об учреждении «Ежегодных всеримских поминальных торжеств в честь покойной матери».
Далее, к удивлению римлян, первым делом Калигула провозгласил всеобщую амнистию мелким преступникам и должникам, объявив их «жертвами ненасытных ростовщиков». Затем, будто вспомнив благие деяния Августа, издал указ о запрещении принимать доносы на граждан. Обещал наказывать любого доносчика, каким бы тяжким ни казалось обвинение. Даже в Сенате заговорили о всеобщей любви к молодому императору, надеясь на уступки во власти, которые он пообещал. Римский народ понадеялся, что наконец заживёт в мире, покое и согласии – по справедливости законов.
Не забыл император и своих сестёр – Агриппину Младшую, Юлию Друзиллу и Юлию Ливиллу. Он издал указ об оказании им почёта со стороны римлян, равный с ним. Предложил Сенату принять закон о закреплении за сёстрами официального статуса «особ, приближённых к императору». На этом основании все должностные лица Империи обязывались упоминать в государственных документах их имена рядом с «божественным» именем цезаря Августа. Каждую из сестёр императора называли не иначе как Августейшей особой или Августой.
На этом покровительство Калигулы над сёстрами не закончилось. Он следил за их нравственным поведением. Многие приближённые ко двору знали о неприличных отношениях брата с сёстрами. В юности вслед за Агриппиной Калигула совратил вторую из сестёр – Юлию Друзиллу. При Тиберии Юлия вышла замуж за старого республиканца Кассия Лонгина; детей у них не было. Калигула расторгнул их брак и уже не отпускал сестру из-под опеки. Была бы жива их мать, она бы не одобрила их порочный «супружеский союз».
* * *
Государственные дела быстро утомили молодого императора. Он больше преуспел в отношениях с женщинами, хотя вид имел не очень привлекательный. При высоком росте Калигула имел тощее волосатое тело с бледной кожей, худые ноги и большую голову на тонкой шее. Любого человека, осмеливавшегося смотреть на него во время разговора, пугали глубоко посаженные глаза, отчего после общения с ним оставалось неприятное ощущение.
В юности Калигула испытывал неуверенность в отношениях с женщинами и, возможно, по этой причине получил первый эротический опыт с сёстрами – они как-то ближе и понятнее. Затем сошёлся с известной куртизанкой Пираллидой, покорившей его мужскую натуру прелестями дерзкой эротики. С тех пор Калигула предпочитал нескромных женщин, поэтому, когда по воле Тиберия ему пришлось жениться на молоденькой Клавдилле, дочери родовитого патриция Силана, любви к ней юноша не испытывал.
Жена скончалась при родах, после чего Калигула занялся поисками новой спутницы жизни, которая бы соответствовала его натуре.
Молодой человек воспылал чувствами к Эннии Невии, жене начальника преторианской гвардии Макрона. Энния поделилась этой новостью с мужем, пояснив, что Калигула обещал жениться и даже отдал расписку с таким содержанием. В надежде иметь влияние над молодым человеком Макрон разглядел в любовной связи свой шанс. Но как только Калигула стал императором, он забыл о чувствах и обещании Эннии и заодно о благодарности Макрону «за подушку». Через год Макрона ложно обвинили в заговоре против нового императора, обязав совершить самоубийство. Энния приняла свою смерть добровольно.
* * *
Оставаться равнодушным к женским прелестям и любовным ласкам у Калигулы не хватало воли. Когда он замечал молодую женщину с привлекательной внешностью, то спешил познакомиться и, если позволяла ситуация, немедленно пользовался её доступностью. Ему было абсолютно безразлично, замужем она, вдова или чья-то невеста – подобные обстоятельства ему не препятствовали!
Если женщина сильно интересовала его, возбуждала чувства, Клигула завладевал предметом внезапной страсти, проявляя особый азарт. И чем недоступнее она представлялась, тем безудержнее