– Ч-что эт-то было? – заикаясь, выговорила Василиса.
– Ты хотела спросить: что это будет? – любезно откорректировал Афанасий Кощеич. – Будет тебе, красна девица, дорога в институт паранормального и сказочного на факультет некромантии.
– Но я не хочу к некромантам! – ужаснулась Василиса, представив перспективы постоянно сталкиваться с зомби, причём – не только мышиного подвида. Мамочка моя! – Я вообще ни разу не некромант, честное слово! В университете нам читали общеобразовательный курс лекций по медицине, учили первую помощь при переломах или приступах эпилепсии оказывать. На одной из практик надо было в морг на экскурсию идти. Так вот, я приняла перед той практикой убойную дозу рвотного средства, мучилась весь день, но получила у фельдшера справку об отравлении и никуда не пошла. Я ночью на кладбище под угрозой расстрела не пойду – какой из меня некромант?!
– Стадия первая: отрицание. – Всемила Ламиевна уселась в кресло, закинув ногу на ногу. Кощей встал за ней, облокотившись на высокую спинку, и оба педагога с горячим интересом уставились на паникующего молодого специалиста не определённого до конца типажа.
– Нет, ерунда какая-то! – начала закипать Василиса. – Я тут как бы на ведьму подучиваюсь! Даром я столько ведьминских заклинаний вызубрила и параграфов в книге чар прочитала? Подумаешь, одна дохлая мышка сбежала – это случайность!
– Стадия вторая: гнев, – изрёк Кощей. – Случайностей как таковых в природе не бывает. Бывает иллюзия случайности, проистекающая из недостаточности наших знаний о первопричинах тех или иных событий. Твой изначально безликий дар выбирает направление, исходя не из твоих желаний, а из текущих реалий его становления.
– Смотри: история твоей инициации из простого человека в полунечисть началась со смерти твоего отца, – продолжила рассуждения химика Всемила. – Дух твоего подло преданного и убитого родителя влил в тебя силы, чтобы ты могла защититься от его убийц. Да, новоявленное привидение подвело полное незнание особенностей потусторонней энергии, но факт остаётся фактом: твой дар изначально связан со смертью, он является даром загробной жизни. Это раз.
– Как я догадываюсь, твоя любовь к отцу и матери до сих пор не угасла, не переросла в светлую память о них, – продлил Афанасий Кощеич. – Горячая, живая любовь к неживым тоже накладывает свой отпечаток на тип твоего дарования. Это два. С помощью какого образа ты визуализируешь свои магические силы?
– Директорского, – опустив голову, тихо призналась Василиса.
– М-да, ожидаемо и логично, но крайне неблагоразумно, – вздохнул химик под нотации ведьмы, что надо следовать советам старших и выбирать более нейтральные образы: чёрного кота, хрустального шара, текущей реки (не Смородины!). – Если тебе так уж хочется представлять себе существо с магическими силами, ты хоть Гарри Поттера представляй, что ли, – то всяко безопаснее, чем в момент плетения заклятий о директоре думать. Итак, неудачный выбор образа визуализации – это три.
– Ты – тринадцатый учитель школы, о таких слабых звеньях защитных плетений всегда ходило множество мрачных пророчеств. Я не предлагаю верить в древние байки, не подкреплённые историческими и научными данными, но то, что миру нави, миру абсолютной смерти, ты чрезвычайно интересна и он упорно тянет к тебе свои ручки – непреложная данность. Собственно, это четыре.
Гневный запал Василисы угас.
– То есть, если я сменю образ визуализации (трудно, но реально), официально уволюсь из школы и буду вести уроки на добровольческих началах, то участь стать некромантом меня минует? – робко переспросила она.
– Стадия третья: торговля. Поздравляю, ты быстро дошла до очередной стадии принятия прискорбной правды. Всё не так просто, как хотелось бы. Видишь ли, из всех пунктов, способствовавших трансформации твоего дара в дар некроманта, самым серьёзным является пункт о любви. Василиса, горячо любить мёртвых как живых – одно из самых опасных занятий на свете. Любовь к неживым всегда накладывает на человека неизгладимую отметину. Если одумаешься, отпустишь в прошлое тягу к родителям, то вернёшься в благоразумное состояние и получишь шанс стать обычной ведьмой.
«Родителей я давно оплакала и отпустила», – грустно подумала Василиса, прикидывая, что при таком раскладе шансов отвязаться от зомби, призраков и прочей нежити у неё таки нет. Легко сказать – разлюби, но как сделать это, если твой избранник как никто достоин самой искренней и преданной любви? Если он является для тебя идеальным образцом во всём и высоким авторитетом в твоей профессии? Если он каждую минуту и секунду, каждым своим словом и поступком волей-неволей доказывает абсолютную оправданность и заслуженность твоих чувств? Если при мысли о том, какой тяжёлый груз ответственности ему нести ещё четыреста лет, не встречая ни в ком горячей любви и душевной симпатии – и как бы даже не нуждаясь в них – у неё подступает к горлу горький комок? Все разумные люди в один голос скажут, что глупо посвящать свою жизнь тому, чтобы на губах призрака хоть иногда мелькала улыбка и изредка слышался его смех. Да и позволит ли ей так пожертвовать собой Елисей? Нет, конечно. В конце учебного года он найдёт миллион способов выпроводить её из школы прямо в светлое будущее, в котором не будет его, зато будет кто-то... яркий, умный, замечательный? Словом, тот, кого она обязательно полюбит.
«Лет через сто и при условии, что меня настигнет тотальный старческий склероз», – прикинула Василиса виды на будущее. Виды, как ни прикинь, выходили так себе.
– Остаётся надеяться, стадию депрессию мы проскочим достаточно быстро. Когда человек в депрессии, для него простое существование – уже полноценная работа, а мысленное усилие – героический подвиг, – позволил себе пофилософствовать Афанасий Кощеич. – Школа не может себе позволить так нелепо лишиться отличного математика. О, ты улыбнулась – какая радость!
Василиса встряхнулась и привычно разогнала болезненные чувства по дальним уголкам души и сердца. Если рассуждать здраво, то, с одной стороны, некромантия не слишком её привлекала, а мысли о восставших мертвецах, с которыми ей придётся иметь дело, доводили до полуобморочного состояния. С другой стороны, раз потусторонний мир проявляет к ней повышенный интерес, то и ей не худо бы ответить ему тем же. Не то, чтобы из вежливости, но хоть из инстинкта самосохранения: о противнике стоит знать как можно больше.
– И как тут у вас... у нас на факультет некромантии записывают? На спецкурс «некромантия с нуля»? – деланно беспечно спросила она. Похоже, наступила стадия принятия.
– Именно