Приход ОЛС вызвал постоянные налеты люфтваффе, наличие крупных артиллерийских кораблей сильно обеспокоило немцев. Ведь тем самым ставилось под сомнение их положение в Латвии и Эстонии, где поневоле приходилось держать пехотные соединения, чтобы избежать десанта с островов. А вот противнику было уже проблематично произвести высадку на Моонзунд — наличие там боевых кораблей и катеров, а также подводных лодок, прикрытых достаточными силами авиации, полностью исключало такую попытку. Оставалось только ждать морозов и ожидать когда проливы замерзнут, и уже перейти по льду н Моон и Вормс. Но даже такой переход не факт что состоится — оба острова потихоньку превращаются в сплошной укрепрайон, до войны на Эзель завезли много цемента. И сейчас вся прибрежная полоса с видом на материк прикрывается цепочками дотов с установленными пушками и пулеметами, подавить которые можно только тяжелой артиллерией с прямой наводки, что невозможно — на открытом льду такие орудия будут быстро уничтожены береговыми батареями…
Дрозд прекрасно понимал, что удерживался Моонзунд с одной целью — притягивал к себе вражескую авиацию, которая бомбила бы Ленинград, и своим фактов влиял на все расчеты Берлина, особенно при транспортировке железной руды из Швеции, и перевозкам с Финляндией. А то, что никакой эвакуации не будет, это уже все осознали, видя как лихорадочно, не взирая на потери перевозят на острова пополнение, боеприпасы, очень много продовольствия и топливо — уголь, мазут для кораблей, солярку для подводных лодок, бензин для автотранспорта и авиабензин для самолетов. Запасы делались с расчетом дотянуть до середины весны, при жесткой экономии до начала следующего лета. То же топливо заливали в подземные хранилища, прятали в бочках под навесами и в сараях, складировали на многочисленных хуторах зерно и муку. На островах хватало скота, рыбаки выходили на лодках в море — голод резко увеличенному в численности гарнизону не грозил. Так что долгую осаду можно выдержать, но ведь можно же было все приготовления делать заранее, еще летом, тогда бы не было таких потерь…
Батарея Цереля после подрыва в начале октября 1941 года — ее подземелья остаются затопленными до сих пор, сами башни разобрали на металлолом. На строительство двух таких батарей Моонзунда ушло циклопическое количество бетона, а истрачено средств как на постройку Днепрогэса…
Глава 46
— Даже если половина Балтийского флота погибнет в Моонзунде, то свою стратегическую задачу оборона архипелага выполнила. И те огромные средства, что пошли на возведение береговых батарей, особенно башенных, потрачены не зря. И корабли построены именно для боя — не стоять в Неве, а сражаться с врагом до последнего снаряда. И если бы все те огромные запасы топлива и боеприпасов, что бросили в Риге и Либаве, были заранее завезены на острова, да еще доставлены из Таллинна, а ведь там врагу тоже немало оставили на поживу немало всякого добра.
По лицу Кулика пробежала судорога — желваки на скулах заходили под кожей. И хотя отчеты и рапорта были старательно «приглажены» участниками событий, однако картина вырисовывалась ужасающая. Да и по тому, как сам Жданов держал лицо «каменным», секретарь ЦК все прекрасно знал — именно Андрей Александрович курировал флот. Но щадить его самолюбие Кулик не стал, наоборот, заговорил с яростью:
— Да-да — эвакуировали немногое, Трибуц просто бросил все, включая сотню зенитных пушек, которые не сняли с позиций. А еще многие тысячи тонн продовольствия и фуража не на прокорм вермахта бы пошли, а гарнизону Моонзунда. И на острова должен был отступить 10-й стрелковый корпус, а не пойти на корм рыбам во время перехода, и тем более не сдаваться в плен, когда десять тысяч бойцов на причалах позорно бросили. Если бы все было предусмотрено заранее, а не дано на «откуп» паникерам в адмиральских фуражках, то сейчас бы не пришлось отправлять из Ленинграда конвои по минным заграждениям. Так что пусть идут в море сейчас, и сражаются — там они принесут огромную пользу Ленинграду. Нас почти не бомбят, Андрей, потому что люфтваффе есть чем заняться. Налеты на Берлин были яркой демонстрацией, но она в расчет немцами взята, как и высадка возможного десанта с островов, если мы проведем крупную наступательную операцию уже этой зимой, а мы ее обязательно проведем!
— А если неудача, ты понимаешь, что тогда будет? Финский залив минами так перекроют, что на Моонзунд мы ни одного корабля отправить не сможем. Все острова на пути, которые мы сейчас укрепляем всячески, финнами захвачены будут — они пешком до них по льду дойдут. А гарнизон будет обречен — мы потеряем восемьдесят тысяч красноармейцев и краснофлотцев, восемьдесят тысяч, всех, и тех кто там был, и тех кого сейчас перебрасываем подкреплениями. А ведь ты настаиваешь на том, чтобы туда еще двадцать тысяч бойцов доставить…
— Хотелось бы больше, но это вряд ли получится, — совершенно хладнокровно произнес маршал, поглядывая на раскрасневшегося Жданова. И наклонившись, негромко произнес:
— Эта зима единственный момент, когда мы можем отогнать немцев достаточно далеко, просто потому, что они рассчитывали вести боевые действия так долго. И не озаботились резервами, в то время как у нас идет перманентная мобилизация. Так что пока противник двигается, он будет побеждать, но стоит ему только остановиться, да еще в конце ноября, то