– Шл…? Что?
– Ну, из Алласа, – отмахнулся Егорка. – Они там шлеменцы и шлеменки, по названию прежнего княжества Шлеменского. Не отвлекай, иди вон лучше историю подучи. Значит, Адель. И тут, представьте себе, девка, которая уже в винной луже прикорнуть успела, поднимает голову и напускается на меня, мол, вот ты распутник, весь вечер со мной сидел, а сам на других глаза пялишь! Я давай выкручиваться. Вообще девки у Панкрата Пантелеймоныча неболтливые, он их как солдат муштрует, но по пьяной лавочке да по женской зависти… В общем, разболтала немного снегурка.
– И? – нетерпеливо подался вперед Илай.
– А вот! – Егорка подмигнул. – Красива синица, да аспида хвост. Судя по всему, ваша мадама ведет с дедом Панкратом какие-то торговые дела и частенько является в самой «Погремушке». Я так понял, она поставляет туда заморские деликатесы, и готов биться об заклад, что провозит она их как-то не-ле-галь-но. Мимо таможни то есть.
Тут оживился Лес:
– Все ясно! Нужно брать ее тепленькой, прямо в том трактире… с музыкой!
Илай почувствовал в животе что-то вроде щекотки. А ведь и правда! Вот они с братом засядут за какой-нибудь стол и станут наблюдать. Сестер, знамо дело, с собой не возьмут. Диане рано еще, а с Нормой их, поди, туда и не пустят – то место для мужчин. И вот, как заправские сыскные агенты, они… закажут вина! Целый кувшин! И никто даже ворчать не станет! Будут перемигиваться с тамошними девками, а может, и матрону с монетными мисками увидят. А потом…
– Даже и не думайте, – разбил нежную грезу Егорка. – Не с вашими приметными глазами – это раз. Да и вы на том языке, на каком там балакают, и двух слов не свяжете! Это два.
– На каком таком языке? – вскинулся порядком захмелевший Лестер.
– Вот и я о том же. Не суйтесь, если жизнь мила. Я вам, так сказать, направление указал, но в само змеиное гнездо – ни-ни! И держитесь подальше что от Валдиса Сажени, что от Панкрата Пантелеймоныча… а может, и от самой этой шлеменки Адель. Думается мне, не по зубам они вам.
Госпожа Щукина была чем-то неуловимо похожа на своего супруга, Петра Архипыча, – такая же шумная и деятельная. Сколько, он говорил, у них уже детей? Прокладывая себе дорогу беременным животом, госпожа Щукина поднялась на этаж, где обитали геммы, сбросила теплый плащ и всплеснула холеными руками в золотых браслетах:
– Пресвятые заступники, и вы так живете?! Голые стены, решетки на окнах… То ли казарма, то ли тюрьма. Петруша! Петруша, куда ты смотрел?
Раздавать приказы она умела не хуже, а может, и лучше мужа. Вскоре все оказались приставлены к делу: кто мел, кто двигал, кто таскал. Госпожа Щукина в это время распивала чай из блюдечка и пальцем указывала на новые и новые фронты работ.
На вид ей было немногим меньше, чем полицмейстеру. Миловидная и смешливая, Капитолина Антоновна явно следила за модой, а еще обожала ландыши – об этом кричал ее парфюм, узор по подолу платья и кокетливая жемчужная брошь в виде веточки с белыми цветами. Явно привыкшая командовать прислугой и мужем, даже в незнакомой обстановке она чувствовала себя изумительно. Норма ощущала это, почти что видела исходящее от нее розовато-золотистое сияние. Она с силой зажмурилась, чтобы назойливая помеха пропала.
С того самого момента, как она обнаружила копыта… Нет, не так. Все неверно. Норма увидела нечто. Наверное, перенервничала из-за расследования, из-за требований Рахель, из-за ответственности. Не может же быть такого, чтобы никто больше не догадался, что госпожа Зимецка… Даже в мыслях озвучить страшно! Ее ведь постоянно окружают люди.
– Вы в порядке, милочка? – участливо спросила жена полицмейстера, положив ладонь Норме на плечо. – На вас лица нет.
В ответ Норма промычала что-то нечленораздельное, за что была немедленно отправлена отдыхать на новый диванчик – тот самый, гобеленовый, с пастушками. Рядом с диваном разместился кривоногий столик, на который страшно было ставить даже одну чашку. Решетки на окнах прикрыли занавески с рюшами, а на полу появился лысоватый и маленький, но все ж таки настоящий адашайский ковер. Изысканные мебеля диковато смотрелись в их общей комнате. Норма провела ладонью по обивке, зацепилась за выползшую нитку и намотала ее на палец.
– Да вы не стесняйтесь, пользуйтесь! – щебетала Капитолина Антоновна. – Это все уж старое, нам с Петрушей к весеннему сезону нужно почти всю меблировку заменить – будут гости, много гостей!
Норма прикрыла глаза. Ну конечно, это все благодарность за то, что Петр Архипыч был представлен самой императрице и теперь его значимость в обществе возросла. А у Щукиных еще и две дочери на выданье.
– Надеюсь, следующим будет мальчик, – пропыхтел Петр Архипыч, пододвигая к окну кадку с каким-то разлапистым растением, за которым им теперь надлежало следить. – Чтобы наследник, чтобы помощь.
Госпожа Щукина на это только лукаво прищурилась и покачала указательным пальцем.
Когда она наконец вперевалку отправилась восвояси, Петр Архипыч проводил жену до экипажа и вернулся в обновленное жилье геммов, где все еще настойчиво пахло ландышами.
Упав в пискнувшее пружинами продавленное кресло, он достал из кармана жилета платок и промокнул лоб.
– Ну, как вам? – криво усмехнулся он, обводя комнату рукой.
Норма не знала, какие слова приличествуют такому случаю. Они привыкли жить скромно, довольствуясь тем, что им давали, а давали обычно немного. Переехав в управление, они уже были потрясены простором и свободой, которые на них обрушились, а теперь это место напоминало, возможно, чей-то дом. Настоящий, в котором по многу лет живут люди разных поколений, но вряд ли имеющий к ним хоть какое-то отношение.
Пауза затягивалась, Петр Архипыч чуть нахмурился:
– Вы простите ее, Капитолина иногда переусердствует. Беременные женщины, они…
– Нет, все прекрасно, – тут же прервал его Илай. – Мы просто не привыкли к подобному, но не сомневаемся во вкусе вашей супруги. Это место преобразилось!
«И ведь ни словом не соврал!» – то ли оценила, то ли ужаснулась Норма и выдернула наконец злосчастную нитку. Теперь пастушок в соломенной шляпе улыбался как-то по-бандитски, и ей сразу же стало стыдно.
– Да, теперь все такое заставленное, – тут же добавила Диана и сунула нос в листья странного растения. – К слову, оно ядовитое.
– А ты его не жуй, – посоветовал Лес, вытирая грязные руки ветошью.
– Мы очень благодарны! – повысил голос Илай, только чтобы заглушить этих двоих невежд. – Петр Архипыч, нам бы посоветоваться. Только вот это не совсем касается сыска…
Полицмейстер покрутил ус и важно кивнул:
– Хм, понимаю, понимаю… Долг перед Внутренней Церковью?
– Откуда вы знаете? – не удержалась Норма, на что начальник прищурился хитро, точь-в-точь как его жена до этого:
– Навык наблюдения! Их карету ни с какой другой не перепутать. Да и выходите вы оттуда какими-то потрепанными. Выкладывайте, чем смогу – помогу.
Он хотел показаться отстраненным, но Норма явственно почуяла в окружавшем его зеленоватом свечении желтые искры тщательно скрываемого любопытства. Она снова зажмурилась. Да что ж это такое! Неужто ее прокляли?
Илай тем временем решил зайти издалека:
– Что посоветуете предпринять, скажем, если искомый человек предположительно связан с нежелательными личностями, доступ к которым затруднен в связи с нашей приметностью?
– Чего? – поморщился Петр Архипыч. – Давай-ка по-человечески и по существу. Не можешь разглашать детали – не надо их мне, но не темни.
Пока Илай собирался с мыслями, а полицмейстер мизинцем выковыривал из уха остатки его велеречивости, Норма впервые за долгое время решилась открыть рот:
– Мы ищем одного человека, имя которого не можем назвать. Единственный след ведет в трактир «Погремушка», а именно к неким Валдису Сажени и деду Панкрату. Из-за секретности мы не можем просить о помощи других сыскарей, как не можем проникнуть туда, будучи незамеченными, из-за глаз и прочего. Именно поэтому нам нужен совет опытного полицейского.
Петр Архипыч так и застыл с пальцем в ухе и выражением недоверчивости на лице. Его свечение полыхнуло