Через несколько минут борьбы, во время которой жаба начала предательски не вовремя квакать, черноты стало меньше. Это меня порадовало — значит, я делаю всё правильно. Руки продолжили светиться, разгоняя тьму, а растущая буквально по минутам рисинка добралась своими корнями до светящейся ступни. Ее корни стали своеобразным мостиком между двумя половинками. И по ним, по тоненьким ниточкам, начала перетекать энергия, оставленная неизвестным Святым.
Я выдохнул.
Дальше энергия начала сама разгонять тьму, словно для этого ей не хватало именно цельности: в прошлом она расщепилась, а теперь могла стать собой через мостик в виде небесного риса.
Я убрал руку. Росток набирал силу и утолщался на глазах.
— Ух ты… — выдохнула Хрули, опершись на мою ногу, — Как быстро растет.
— Еще бы, — сказал Ли Бо, — Столько дармовой энергии.
Я смотрел как Небесный Рис набирает силу и буквально начинает ее тянуть из воздуха. Смотрел, как вокруг него словно возникают слабенькие вспышки Ци, которые им же втягиваются. Похоже, у этого растения была поразительная чувствительность к Ци. Когда оно начало поглощать энергию, я тоже ощутил ее.
Корни, секунда за секундой, оплетали ступню и скоро стебель достиг высоты в полметра.
Именно тогда на нем и начали раскрываться новые и новые листья, которые сияли голубоватым светом и тянули к себе Ци из окружающего пространства.
Да уж, прожорливое растение, ничего не скажешь.
— Смотри…смотри Ван, полезли рисинки! — воскликнула Джинг. — А можно сорвать?
— Нет, — отрезал я.
Этот рис нам был еще нужен. Зернышки появлялись, покрытые плотными чешуйками, но даже через них они сияли, как крошечные сгустки неба. Вот откуда название Небесный Рис — когда он растет, то действительно напоминает кусочки неба. Сорванное же зерно выглядело совершенно иначе — тусклее, бледнее. Обыденнее, что-ли.
Скоро рост риса замедлился, а белое сияние его корней и следа Святого окончательно рассеяло черноту. Вот только трещина осталась. Правда, ее очень быстро заполнял корнями растущий рис.
Я вздохнул. Немного боялся, что это может не сработать. Что такой вроде бы простой метод ничего не изменит.
— Ван, ты думаешь это повлияло? — серьезно спросил Ли Бо.
— Не знаю, — пожал я плечами, — Я просто сделал то, что почувствовал правильным. Объяснить я это не могу. Знаешь, растения — они ведь как «передатчики» Неба. Возможно, у них на самом деле есть с ним «связь», кто знает?
— Глупости, — фыркнул из кувшина карп.
— Может, — согласился я.
Я поднял ладонь и…положил прямо на ступню.
Мир снова взорвался. Но воспоминания были какими-то другими.
Я очутился в горах. Холодные порывы ветра трепали мою одежду, а напротив меня стоял обритый наголо молодой монах. Он громко пел и его чистый звонкий голос разносился по горам, ущельям и от этого голоса природа словно расцветала. Его пение было наполнено Ци. Его Ци, которая разносилась вокруг. Я даже не думал, что подобное возможно — что можно так управлять своей Ци.
Святой взмахнул рукой, и от этого взмаха разлетелся какой-то «другой» ветер. Этот монах делал что-то странное, он будто бы отдавал свою Ци миру. Он был открыт. Он ничего не держал в себе. Его душа пыталась слиться с миром.
Это было странно и необычно. У других Святых я такого не видел.
Миг — и я очутился прямо в гуще сражения с Пустотой, которое вышло за пределы Неба, за пределы Мира.
Святой, которого звали Джанг, раскрыл руки и, широко улыбнувшись, засветился как сверхновая.Сияние от его тела рассеивало пустоты и отвоевывало новое пространство для его братьев, которые так же сияли.
А потом его словно надвое разрезала пустота.
Вот только это было прошлое. Давнее прошлое.
В следующее мгновение я увидел как его сияющее тело словно сшивается белыми нитями обратно.
Совершенно неожиданно он обернулся ко мне и произнес, улыбаясь, будто и не держал на себе надвигающуюся Пустоту:
— Спасибо, Ван.
Вспышка.
И я снова очутился в долине Памяти. Перед каменной плитой, где пророс небесный рис.
Я вздохнул.
Значит, всё-таки сработало. Да, это не были полные воспоминания. Но это были самые важные воспоминания этого Святого. Вся его суть. Я, правда, не совсем понял его Дао — неужели просто открытость миру? Или что-то другое? Возможно, мне нужно взглянуть на увиденное под другим углом.
«Что ты увидел, Ван?» — спросил Бессмертный.
Кусочек чужой жизни, — коротко ответил я.
Я встал и отряхнул колени от пыли. Теперь каменная плита словно бы ожила. Да что там, этот Небесный Рис словно оживил Долину Памяти. Воздух вокруг него словно засиял голубоватыми отблесками.
— Значит, сработало? — вслух спросил Ли Бо.
— Сработало. Растения помогают их душам. Это немного, но всё, что мы можем сделать сейчас. Я знаю и умею слишком мало. Как и ты, Ли Бо.
Я разложил перед собой оставшиеся семь зерен Небесного Риса.
— А когда созреет этот рис? — спросил карп, плавником указывая на растущий из камня Небесный Рис.
— Когда упадут зерна, тогда и созреет, — ответил Ли Бо.
— Я не думаю, что эти зерна упадут, — вдруг сказал я, — Это растение уже не обычный Небесный Рис — оно мостик между разорванной душой, и только эти тонкие корни удерживают ее от гибели.
Все замолчали.
— Поэтому, — продолжил я, — Надеюсь, ни одна лиса не вздумает срывать эти рисинки, ни до того как они созреют, ни после. Хрули, Джинг?
— Мы обещаем, — с серьезными мордочками сказали они.
Надо же. Не соврали.
— Хорошо, — кивнул я им.
Медленно я шагнул вперед…потом еще…и еще…
Я шел вдоль рядов плит, которые покрывали долину Памяти. Не все из них были треснутые. Наверное, половина из них была все-таки целая. Я ошибся — это не был задний двор, на который свалили почерневшие плиты. Просто основная часть плит была именно тут.
Я посмотрел на эту небольшую долину, длинной не больше километра, и понял, что нам тут придется задержаться. Я чувствовал, что просто обязан восстановить то, что возможно восстановить, и…просмотреть воспоминания других Святых. Не знаю как, но каждое из них оставляло во мне маленький след. Возможно, суть этой долины именно в том, чтобы помнили не безмолвные камни, а помнили живые. Чтобы живые приходили и смотрели на путь Святых и никогда не забывали. Может, это придает сил