Ознакомительный фрагмент
мощных сосен и елей. Я вспомнил, что Василиса говорила о необходимости около семисот брёвен для строительства шахты, и теперь воочию увидел, что это значит. Целая просека была выбита в лесу, открывая вид на большую поляну, где кипела работа.В центре расчищенного участка находилось то, что должно было стать шахтой. Десятки людей копали, таскали землю, обрабатывали брёвна. Над всем этим возвышался мой отец, Игнатий Платонов, указывая и командуя с опытом человека, который не раз руководил крупными стройками.
Мы спешились, и Василиса повела меня прямо к месту, где формировалось устье шахты.
— Смотри, — она указала на уже частично готовую конструкцию. — Мы делаем именно так, как я говорила. Устье на двадцать сантиметров выше поверхности, чтобы защитить от затопления. Деревянные венцы уже готовы — видишь, как их скрепили? А там будет основание для надшахтного здания.
Я с удовлетворением отметил, что реальность полностью соответствовала тому, что она описывала мне ранее. Каждая деталь была на своём месте, работа выполнялась основательно и качественно. Нашим следующим шагом будет каменное укрепление, чтобы конструкция прослужила долгие годы.
— Так о чём ты хотела поговорить? — спросил я, отходя немного в сторону.
Василиса глубоко вдохнула и заговорила быстро, как делала всегда, когда волновалась:
— Устье скоро будет готово, но дальше пойдёт самое сложное — проходка основного ствола. Нужно прорыть штрек глубиной не меньше сорока метров, причём по твёрдой породе. Я сделала пробные сверления, — она достала из сумки образцы породы, — и определила оптимальное место для входа в жилу. Но без помощи ещё одного геоманта это займёт месяцы.
— И что ты предлагаешь? — я уже догадывался, к чему она клонит.
— Валентин Вельский, — она понизила голос до шёпота. — Он геомант-поисковик из тех, кого мы освободили из лаборатории Терехова. У него огромный опыт работы с породой — он искал руду для Яковлевых, пока не попал в немилость.
Я обдумал её предложение. Привлечение ещё одного человека к секретному проекту означало дополнительный риск, но без серьёзного ускорения работ месторождение останется недоступным слишком долго.
— Почему ты сама не справишься? — задал я прямой вопрос. — Энергии не хватает?
Василиса тяжело вздохнула:
— Верно… Размягчение породы — энергоёмкий процесс. Я могу работать три-четыре часа в день, потом мне нужно восстанавливаться. А если мы будем чередоваться с Вельским, то сможем поддерживать работу круглосуточно.
Её логика была неоспоримой. Я обвёл взглядом стройку, оценивая масштаб предстоящих работ.
— Думаю, ты права, — кивнул я. — Но придётся взять с него магическую клятву верности и неразглашения. Такую же, как у Тимура.
— Кровью? — глаза Василисы расширились.
— Кровью, — подтвердил я. — Для работы месторождения нам понадобится сформировать небольшую, но надёжную команду специалистов. И каждый должен быть связан клятвой.
Я задумчиво потёр подбородок:
— Помимо Вельского, нам потребуется ещё несколько человек. Артефактор для контроля работы и обслуживания артефактов… возможно, Арсеньев подойдёт. Алхимик на подхвате — тут Зарецкий незаменим. И десяток надёжных дружинников для охраны. Напомни мне, ты говорила о своих однокурсниках, которые могли бы заинтересоваться подобной работой. Дай подумать, Антон Крылов, Мария Сомова и Никита Вершинин, верно?
Вздох княжны прозвучал ещё более тяжело.
— Всё-то ты помнишь!.. Я свяжусь с ними…
— Нет, — твёрдо возразил я. — Слишком велик риск, что информацию о тебе сольют в Москву. Пришли мне их контакты, я сам займусь их вербовкой.
— Ладно… — Голицына кивнула, соглашаясь с моим планом.
Я заметил, как в её глазах загорелся огонёк энтузиазма — княжна явно представляла себя во главе этого проекта, отдающей команды и управляющей работами. Что ж, возможно, так и будет. Её знания геомантии и рудного дела были бесценны.
Мы обошли строительную площадку, и я остался доволен увиденным. Всё выглядело основательно: прочные укрепления, правильные углы, качественно обработанная древесина. Никакого кустарного тяп-ляп, что часто встречается в Пограничье.
— Ты проделала отличную работу, Василиса, — искренне похвалил я. — Всё организовано по высшему разряду.
Княжна, не привыкшая к прямым комплиментам от меня, слегка порозовела и попыталась скрыть смущение за деловым тоном:
— Я просто применила базовые принципы геоинженерии. Любой выпускник Смоленской академии…
— Не скромничай, — прервал я её, и она окончательно смутилась, опустив глаза.
Отец заметил нас и, отдав последние указания бригадиру, подошёл, вытирая руки тряпицей.
— Сын, — он коротко кивнул. — Рад тебя видеть. Новости из Сергиева Посада дошли до нас раньше тебя. Говорят, ты прославился дуэлью?
— Не без этого, — я пожал его крепкую руку. — Как продвигается строительство?
— По графику, — ответил Игнатий коротко, но с ноткой гордости. — Через неделю устье будет полностью готово, и можно начинать проходку. Если погода не подведёт, конечно.
Мы обсудили несколько технических деталей: установку крепежей, графики рабочих смен, проблемы с перевозкой срубленного леса. Отец, имевший опыт управления строительства различных объектов, прекрасно справлялся с организацией работ. После ссылки и тюрьмы он словно обрёл второе дыхание, получив реальное дело.
Покончив с этим, я к его удивлению сменил тему.
— Помнишь, ты обещал разузнать насчёт получения лицензии для нашей будущей магической школы…
— Новости неутешительные, сын, — произнёс он, и складки морщин проступили на его лице. — Возникли сложности.
— Владимирский князь? — предположил я, ожидая очередного препятствия со стороны Веретинского.
— Нет, — Игнатий покачал головой. — Дело не в княжеской администрации. Что ты знаешь о лицензировании учебных заведений?
— Мало, — честно ответил я.
— Тогда расскажу вкратце. Лицензии выдаёт отдельная структура — Академический совет. Это внекняжеское объединение, куда входят ректоры всех крупных академий Содружества.
Я нахмурился. Ещё одна бюрократическая преграда.
— И что говорит этот совет?
— Официально они ещё не ответили на наш запрос, — отец потёр седеющую бороду. — Но по моим каналам… Они настроены категорически против.
— Причина?
— Ты, — прямо ответил Игнатий. — Точнее, твоя причастность к гибели ректора Муромской академии Горевского. Да, формально его смерть признана несчастным случаем, но все понимают, что именно ты разоблачил его связь с Тереховым и экспериментами.
Я стиснул зубы. Горевский был мерзавцем, который участвовал в похищениях и пытках людей. То, что академическое сообщество решило защищать его даже после смерти, говорило о многом.
— Они не хотят допускать появления конкурирующего учебного заведения, — продолжил отец. — И это они ещё даже не знают, что ты намерен обучать простолюдинов