Нет никакого смысла для фракийца-дезертира и разбойника, стоящего во главе армии восставших рабов препятствовать грабежам его людьми римского города, в который он сам их привёл. Вот, ну, никакого, будь он даже эллинизированный фракийский аристократ. Римляне в это же время беспрерывно воюют против фракийцев, громят, грабят, разоряют и порабощают фракийские племена, и галльские (если другая часть повстанцев – галлы) — тоже. Почему фракиец будет так отчаянно и упорно препятствовать своим воинам, разоряющим захваченный лихим налетом несчастный кампанский городишко, не имеющий военной ценности, без стен, который повстанцы (будь то рабы и разбойники, желающие погулять-пограбить, или получившие свободу фракийцы и галлы, желающие вырваться из Италии) не собираются удерживать или сделать своим союзником? У Спартака-фракийца нет ни личных, ни политических, ни военных на то мотивов и причин. Это не грек-Лукулл, плачущий по сожженному Амису, городу его любимых эллинов, и спасающий его жителей, это (говорят нам) варвар, проданный в гладиаторы, среди тех самых кампанцев, которые бы смотрели, как он умирает на арене.
Нет, по-моему только Спартак-италик, Спартак-местный аристократ, для которого Кампания – своя страна, за которую он ведёт войну, будет спасать от буйства собственных солдат граждан Луканских Нар и Форума Анния, их ненависть ему страшнее недовольства в своей армии.
Я согласен с Гуарино, что восстание Спартака было восстанием сельского населения юга Италии, крестьян. Но без компетентного командования у крестьян получается только бунт. А с командованием – опасная для правительства гражданская война, как с французскими и польскими офицерами Пугачева. А уж во главе со своими, местными аристократами крестьяне творят чудеса, как в Вандее.
Помните, у Гюго в «Девяносто третьем годе»?
– Вернемся к вопросу о Вандее, – предложил Робеспьер.
– В чем же дело? – спросил Симурдэн. – Что там такое случилось? Что она натворила, эта Вандея?
На этот вопрос ответил Робеспьер:
– Дело вот в чем: отныне в Вандее есть вождь. И она становится грозной силой.
– Что же это за вождь, гражданин Робеспьер?
– Это бывший маркиз де Лантенак, который именует себя принцем бретонским.
Я думаю, что Спартак, Крикc, Эномай, Ганник-Каниций и Каст и были такими Лантенаками, южными аристократами, превратившими крестьянский мятеж в настоящую войну с Римом.
9. Спартак. Национальность
Давайте теперь, исходя из всего установленного нашими предшественниками и нами выше, ещё раз посмотрим на Спартака, наведя резкость.
У Спартака в описании Плутарха есть одна интересная «фича» — жена.
«Рассказывают, что однажды, когда Спартак впервые был приведен в Рим на продажу, увидели, в то время как он спал, обвившуюся вокруг его лица змею. Жена Спартака, его соплеменница, одаренная однако же даром пророчества и причастная к Дионисовым таинствам, объявила, что это знак предуготованной ему великой и грозной власти, которая приведет его к злополучному концу. Жена и теперь [после восстания в гладиаторской школе в Капуе] была с ним, сопровождая его в бегстве [на Везувий]».
В целом история, по-моему, не придуманная, потому что ну, в ней слишком много оригинальных, вызывающе странных и плохо сочетаемых элементов, кроме жены-декабристки вдруг ещё и змея. С фракийцем-разбойником, взятым в плен во Фракии и проданным в Риме в рабство, а потом ещё раз проданным в гладиаторы, наличие соплеменной жены, сопровождающей его после продаж и мятежа, не вяжется ну вот просто совершенно никак. Это какая-то, товарищи, ненаучная фантастика, здесь даже «ну мало ли, бывает, не звери же они были» бессильно – как разрешать жить с женой, так гуманисты, а как в гладиаторы на смерть отправлять, так злодеи («попали эти люди в школу не за какие-нибудь преступления, но исключительно из-за жестокости хозяина, насильно заставившего их учиться ремеслу гладиаторов» — Плутарх)?
Но давайте без, как я обещал :) излишних извинений, просто будем исходить из того, что Спартак – знатный италик. Что это нам даёт? Перечитайте ещё раз цитату из Плутарха выше – жена Спартака:
(1) соплеменница, т.е. из того же города.
Нормально, ребята. Вот история первого консула Государства Италия, самнита Папия Мутила, выбившего римлян из Кампании в 90 и сражавшегося с Суллой в 89. Следующие известия о нем – 80 год, судя по тому, что он попал в проскрипционный список, после 89 он, возможно, получил римское гражданство. Граний Лициниан:
«Папирий Мутил бежал из Нолы, но затем даже его жена Бассия отказалась впустить его ночью в Теанион, потому что он был одним из проскрибированных, и он закололся кинжалом».
Что мы тут видим: жена знатного италика (и полководца) не повторяет его судьбу, ее репрессии не касаются, она живет себе свободно. Тут уже понятнее и легче представить, как такая жена оказывается рядом с мужем после первой продажи и следует за ним даже после его обращения в гладиаторы, правда? Не все же жёны такие практичные леди, как Бассия, мы это и из римской истории знаем, вспомните Корнелию, последовавшую за Помпеем в Грецию, а после поражения при Фарсале — и в Египет, или почитайте про судьбу Порции, жены Брута.
(2) причастная к религиозно-мистическим таинствам.
Диониса давайте сразу уберем туда же, куда фракийца, это чистой воды аберрация взгляда грека – Плутарха на происхождение змеи, культ Диониса связывался со змеями в Греции, сведений о том, что во Фракии змеи почитались или имели связь с Дионисом, я не нашел (вот иллирийцы да, змей любили, вспомните Олимпиаду, мать Александра). Соответственно, по-моему, Плутарх Диониса дописал сам, так сказать, на автомате.
То, что жена знатного италика (и сама, наверное, тоже из знатного рода), посвящена в мистические таинства – ну, снова нормально. В Риме если муж был магистратом и (или) жрецом, жена в некоторых случаях сама становилась жрицей, в других – должна была участвовать в государственных религиозных обрядах и таинствах или даже проводить их, как жены римских магистратов.
А теперь поговорим о змее. Во-первых, она спокойно тусит вокруг лица Спартака, а он спит себе, или притворяется, что спокойно спит — видимо, привычное для него дело (что