Начальник штаба Красноводского отряда полковник Петрусевич с горечью писал в те дни: «Ахал проходит через российские линии связи от Каспийского моря в Туркестан. Россия нуждается в удобном маршруте к Герату. Отступление российской армии к Красноводску нанесло ущерб ее престижу, который необходимо восстановить».
Встал вопрос: а что делать дальше? Эмир Бухарский советовал идти на Геок-Тепе не менее как со стотысячной армией. Хивинский хан предлагал, что самое лучшее вообще отказаться от дальнейших предприятий против Геок-Тепе.
В сентябре военный министр Милютин записал в дневнике: «Неудача наша поднимет дух противника, уронит наш престиж в крае и будет радостью для наших европейских врагов».
Через несколько дней, находясь в том же меланхолическом расположении духа, военный министр сделал следующую запись: «Счастливее нас англичане: все невзгоды для них обращаются в выгоду. Есть известия уже о вступлении английских войск в Кабул».
Итак, этот раунд Большой Игры мы с треском проиграли. Теперь необходимо было отыграться, и чем быстрее, тем лучше.
* * *
В течение зимы 1879/80 года ахалтекинский вопрос обсуждался в Петербурге на особом совещании под руководством великого князя Михаила Николаевича с участием Милютина, Гирса, начальника Генштаба, министра финансов и других лиц, включая будущего губернатора Закаспия полковника Куропаткина. Как всегда, мнения участников совещания разделились.
Против нового похода в Ахал-Теке возражал восьмидесятилетний канцлер Горчаков. Но здоровье уже не позволило ему проявлять активность, а затем Горчаков вообще уехал в длительный отпуск, закончив на этом свою политическую карьеру. Оставшийся за него товарищ (заместитель) министра Гирс занял позицию осторожную и компромиссную. При этом он старался ни в чем не перечить военному министру Милютину, которого признавал умнее себя. Поэтому на протяжении следующих двух лет Милютин, как шептались злословы, фактически возглавлял не только русскую армию, но и внешнюю политику России.
Начальник Главного штаба граф Гейден и министр финансов Грейг предлагали оставить все попытки завоевать оазис Ахал-Теке и даже «совсем очистить Закаспийский край», а вместо дорогостоящих военных экспедиций заняться постройкой железной дороги Оренбург – Ташкент. В свою очередь Милютин, министр иностранных дел Гирс и генерал Обручев настаивали на продолжении наступательных действий в Закаспии.
– Всякий шаг назад в Азии будет для нас гибельным! – настаивал Милютин. – Или вы думаете, что англичане просто так усиленно строят сейчас железную дорогу от Инда до Кандагара? При этом нам следует торопиться решить ахалтекинский вопрос, пока они завязли в Афганистане. Потом будет уже поздно.
– Без занятия этой позиции Кавказ и Туркестан будут всегда разъединены, ибо остающийся между ними промежуток будет захвачен англичанами, – поддерживал его Гирс.
– Получив доступ к Каспию, англичане быстро распространят свое влияние на все прикаспийские области. И что мы тогда будем с ними делать? Коптить или вялить? – иронизировал генерал Обручев.
– Но это опять непредвиденные расходы! – воскликнул министр финансов Грейг.
– В данном случае речь идет о вещах куда более значимых, чем горсть империалов! – резко оборвал его Милютин. – Речь о судьбе России!
В результате, заслушав доклады генерал-майора Генштаба Глуховского и полковника Куропаткина, члены совещания большинством голосов решили следующей весной послать новую экспедицию в Ахал-Теке. Главной целью ее должен был стать захват крепость Геок-Тепе. Теперь решающее слово было за императором.
1 марта 1880 года, ровно за год до своей трагической гибели, Александр II принял окончательное решение – экспедиции на Ахал-Теке быть! При этом он запретил любое перемещение к следующему туркменскому оазису – Мерву и переход через персидские земли. Неофициальным политическим руководителем кампании был назначен наш посланник в Тегеране Иван Зиновьев.
Теперь в Петербурге уже лихорадочно думали, как решить нерешаемую задачу со взятием Геок-Тепе и навсегда покончить с текинским разбойничьим гнездом. Новый командующий Закаспийским отрядом генерал Тергукасов привел войска в порядок и заявил, что готов покорить Ахалтекинский оазис за пять лет при затратах в 40 миллионов рублей. Штаб Кавказского округа тоже представил свой план, настаивая на назначении во главе экспедиции кого-нибудь из кавказских генералов. О сроках похода в Тифлисе вообще промолчали.
Глава четвертая
Ознакомившись с кандидатами на должность командующего походом, Александр II забраковал все предложенные ему кандидатуры.
– Есть только один человек, кто сможет совершить невозможное! – сказал он, отодвигая от себя кипу бумаг и карт.
И вызвал из Минска в столицу героя Плевны и Шейнова 37-летнего командира 4-го армейского корпуса генерал-лейтенанта Скобелева.
– Как бы ты действовал против туркменцев в Ахалтекинском оазисе? – спросил его император.
Опытный туркестанский вояка, Скобелев лишь прищурился:
– Прежде всего, я сосредоточил бы нужное количество припасов, от провианта до снарядов и верблюдов. Во-вторых, я бы двигал вперед войска только по мере накопления всего необходимого, а когда все было бы готово, решительным ударом покончил с текинцами.
– Прошу тебя не отступать от этого плана. И не делай крайне опасных шагов назад, ибо это в глазах Англии станет выражением нашей слабости и даст еще большую смелость нашим противникам!
– Можете в этом не сомневаться! – честно глянул в глаза императору Скобелев.
– И вот еще, – подумав, сказал Александр. – Не торопись. Грейг нашел деньги на строительство Закаспийской железной дороги, так что по ней прямо к туркменским разбойникам в гости и приедешь!
– Ну, это уже как получится, – усмехнулся генерал-лейтенант.
Из Зимнего дворца Скобелев вышел уже полномочным начальником экспедиции.
Начальнику Генерального штаба генералу Обручеву генерал-лейтенант поставил ультиматум:
– Я буду воевать, как воевали Суворов и Бонапарт, успехи коих были обусловлены полной независимостью от вмешательства начальников, политиканов и дипломатов!
Обручев был человеком умным.
– Согласен, что нельзя ставить начальника, выполняющего самостоятельную задачу на краю империи, в положение, затрудняющее развитие его способностей. Формально вы будете подчинены командующему Кавказским корпусом, но никаких указаний из Тифлиса к вам поступать не будет.
– Меня это устраивает! – кивнул Скобелев.
– Главное, чтобы был результат!
Покидая Петербург, Скобелев заставил морское ведомство назначить на Каспий начальником морской части героя минувшей русско-турецкой войны капитана 2-го ранга Степана Макарова.
– Отлаженные морские коммуникации – половина дела! – заявил он в морском министерстве.
Садясь в вагон, Скобелев послал по телеграфу в Закаспийский край свой первый лаконический приказ: «Подтянуться!»
Одновременно была начата подготовка к строительству Закаспийской железной дороги.
– Сразу за войсками должны были идти железнодорожные строители! – распорядился Скобелев.
1 мая 1880 года на Каспий прибыл Макаров. Он сразу привлек к военным перевозкам не только суда Каспийской флотилии, но и мобилизовал все пароходы общества «Кавказ и Меркурий». Кроме того, зафрахтовал свыше сотни частных парусных шхун.
Для