- Не сомневайся, голубь! – весомо заверила чёрненькая.
- И всё равно, разве мне столько стрескать?! – слегка смягчился рыжий.
- Так, разве ж мы неволим?! – вскинулась беленькая, – Ты хоть по ложечке от каждого…
- Хоть кусочек… – протянула чёрненькая, – Хоть крошечку…
- Всё, девки! – решительно отодвинул от себя тарелки рыжий, – Сыт я!
- Ну и ладушки! – почему-то обрадовалась беленькая.
- Брюхо насытили, и хорошо! – согласилась чёрненькая.
- Что-то вы подозрительно активны?.. – забеспокоился рыжий.
- А не бери в голову, Стёпушка! – беспечно откликнулась беленькая, принимаясь расстёгивать пуговицы на степановой рубашке.
- Не волнуйся, соколик! – весомо добавила чёрненькая, помогая подруге, – Просто расслабься, и получай удовольствие!
- Эй-эй, вы что?!
Степан попытался защитить свою рубашку, и не смог. Силы оказались неравны. Одна девушка легко отвела степановы руки в сторону, а другая ловко и споро расстегнула-таки оставшиеся пуговицы.
- Опоили, что ли? – мелькнула в голове рыжего мысль.
Впрочем, утверждать это наверняка, рыжий не стал бы. С одной стороны, он был в сознании и вполне понимал что происходит, но с другой стороны, его охватил такой упадок сил, такая беспомощность, что противиться настойчивости двух подруг не было никакой возможности…
Словно со стороны, рыжий наблюдал, как прочь полетела его верхняя рубаха, сапоги, штаны, нательная рубаха, как его уложили на постель в одних исподних штанах, животом вниз, как беленькая достала неведомо откуда маленький кувшинчик, а чёрненькая принюхалась и довольно кивнула головой, как обе уселись на кровать рядышком и он почувствовал сперва, как полилась на спину тягучая, душистая жидкость, а потом на эту же спину опустились нежные, лёгкие, трепетные пальчики и принялись мягкими, бархатными движениями поглаживать и разминать заскорузлые мышцы спины, да так, что рыжий аж замычал от наслаждения…
- Опоили! – окончательно уверился рыжий.
А потом он качался на волнах этого наслаждения и только иногда лениво бормотал что-то непонятное самому, когда чьи-то шаловливые пальчики забирались в места совсем уж нескромные. А в голове не было ни одной путной мысли. Все мысли были какими-то… беспутными. А потом вообще, померкли звуки, краски и запахи…
Глава 10
Проснулся Степан привычно, с третьими петухами. Удивительно, но голова была чистой, ясной, боль из поясницы ушла напрочь, вот только телу было подозрительно горячо. Рыжий скосил глаза вправо, потом влево, и вздохнул. По подушке разметались женские волосы, справа белые, слева чёрные… Значит, он всё-таки прав: опоили… Рыжий рывком приподнялся.
- Поспал бы ещё, Стёпушка? – сонным голосом предложили справа, – Чай, не выспался? Ночью то… яко жеребец!
- Лев, право слово, лев! – проворковал голос слева.
- Я таки не понял, мне сейчас заржать или зарычать? – мрачно уточнил рыжий, – Всё, девки! Глупости всякие кончились, работать пора. Брысь с моей постели! Где-то тут был тазик и кувшин умывательный?..
- А не сомневайся, Стёпушка! – подхватилась беленькая, – Сейчас организуем!
- В лучшем виде, – хмуро уточнила чёрненькая, откровенно позёвывая, – А может…
- Не может! – отрезал рыжий, – Ни под каким соусом не может. Подъём, девки!
Нет, признаться честно, глядеть на девок, выпрыгнувших из постели, было приятно. Стройные, гибкие, ладные… одним словом, завлекательные! Степан тряхнул головой, прогоняя наваждение, и потянулся за нательным бельём. Считай, пока умоешься, пока позавтракаешь, оно и время подойдёт ответ держать? А у него почти ничего не готово. Так, общие мысли. Это не годится. Каждое действие, каждое слово, особенно в таком обществе, в котором он будет выступать, должно быть продумано заранее.
Отфыркиваясь, Степан тщательно умылся, растёрся полотенцем, услал девок за завтраком, а сам торопливо проверил сумку. Давно уже, много лет назад, рыжий взял за правило, оставлять на сумке метку. Всё просто: берётся ма-а-ахонький комочек воска, разделяется на два крохотных шарика. Застегнул сумку – прилепи один кусочек воска ниже застёжки, а другой выше. И прижми этими шариками собственный волосок. Если кто-то сумку расстёгивал, пока ты не видишь, волосок из под одного из шариков выскочит и будет сверху. Если не выскочит…
Волосок оказался на месте, под восковыми шариками. Значит… значит сумку никто не трогал. Или, после всего, вернул метку в обычное положение. Если, конечно, догадался, что эти восковые кусочки не случайно на застёжку попали. Степан вздохнул, расстегнул сумку и тщательно проверил содержимое. На первый взгляд всё было на месте и в том же порядке, что и вчера вечером. На второй и третий взгляд – тоже. Рыжий вытащил листки, разложил их на столе и проверил всё со всей тщательностью. Нет, зря он волновался. Если кто-то и заглядывал в сумку, то ничего не взял, не заменил, не исправил. Можно готовиться к будущему выступлению. Уф-ф!.. И рыжий убрал протоколы обратно в сумку. Читать не имеет смысла, он и так их помнит, практически, наизусть.
Завтрак Степан проглотил, не разбирая, что перед ним. Так, жевал что-то, что на тарелке лежало. И то, что рядом девки беспрерывно тараторили, его не трогало, проходило мимо ушей. Он тщательно раздумывал, прикидывал свои доводы, и так и эдак, намечал возможные возражения на свои слова и свои ответы на эти самые возражения… И только, когда его несколько раз основательно тряхнули за плечо, он отвлёкся и поднял голову.
- Я спрашиваю, ты готов, Степан?! – уже несколько раздражённо переспросила Василиса.
- А-а-а… Прощения просим! – подскочил со своего места рыжий, ломаясь пополам, – Конечно, готов! Как есть, готов! Лошадку только не забыть бы…
- Хорошо, – кивнула головой великая волшебница, – Иди сейчас на конюшню, готовь лошадь. Я скоро буду. Доставлю тебя к Гордеичу, а потом и за остальными отправлюсь. Ты точно уверен, что все нужны, которых ты перечислил?
- Все, – распрямил спину Степан, – По разным причинам, но – все.
- Ладно, – хмуро буркнула Василиса, – Все, так все. Иди.
* * *
Надо сказать, доставленный на царский двор, идти к царю Степан не поторопился. Сперва сдал свою лошадь в конюшню, потом потоптался по двору, подошёл в двери и шепнул проходящему стражнику, чтобы тот ненароком заглянул к царю-батюшке, да поглядел бы, сколь народу там собралось, ещё побродил вокруг дворца, и только