Пока я подбегал, Долгой пытался увести зверя от Влока. Получалось не очень: трицератопс мотал головой, слегка пятился, когда огненный поток бил ему в самую морду, но отступать не хотел. И я заметил, что огня на его шкуре стало меньше — похоже, выпущенное из зга́рника пламя имело ограничение не только по площади, но и по времени горения.
На теле зверя виднелось множество больших ожогов, в воздухе стоял сильный, неприятный запах палёной плоти, но ящер при этом, как ни странно, довольно неплохо держался — возможно, болевой порог у динозавров очень высокий. А может, здесь тоже без магии не обошлось.
Я обходил трицератопса, крепко держа в руке меч, и совершенно не представлял, куда же мне наносить удар. Неужели, самым слабым местом было брюхо? Похоже на то, раз Влок бил именно туда. Но Влок же и доказал, что бить туда бесполезно. Значит, надо было искать другое место. Может, глаз? Или шея?
Пригляделся к шее, и идея бить в неё сразу же показалась мне бесперспективной — она, как и всё остальное тело зверя, была защищена толстенной шкурой. Оставался глаз, как ни крути. Но для того, чтобы ударить в него, надо было зайти со стороны морды. А это значит — сразу же подставить себя под удар. Но других вариантов не было.
Пока я раздумывал над тактикой, ящер, в очередной раз уклоняясь от пламени, пригнул голову, да так сильно, что рогами выворотил кусок земли. И в момент наклона, когда костный щит на его морде максимально отошёл от шеи, я заметил у основания черепа узкую светлую полоску. Словно вся шкура зверя задубела на солнце и воздухе, а эта узенькая полосочка, обычно прикрытая щитом — нет. И кожа в этом месте явно была относительно тонкой, на это намекали складки на полоске.
Бить однозначно надо было туда — в эту узкую полосу, в щель между костяным щитом и массивной шеей. Правда, ящер приподнял голову, и это место опять надёжно закрылось костным щитом. Но теперь я про него знал, поэтому надо было просто дождаться, когда трицератопс снова наклонит голову к самой земле.
Долго ждать не пришлось. Очередной выпад Долгоя заставил зверя снова попятиться и пригнуть голову.
Вперёд!
Я стиснул рукоять меча обеими руками и резко рванул к зверю. Поднырнув сбоку, я оказался у самой его головы. Надо бить, пока опять не прикрыл слабое место щитом. Но я чуть-чуть не успел: ящер неожиданно повернул голову в мою сторону. Огромный острый рог рассёк воздух над моим плечом. Я отступил, и в этот момент Долгой подскочил к зверю и ткнул того испускающим огонь посохом в шею. Видимо, было очень больно, потому как трицератопс тут же забыл про меня и повернул голову к магу. И слегка наклонил.
Полоски светлой кожи я не видел, но щель между костяным щитом и шеей была, и я знал, что слабое место там. Надо было бить, пока ящер не сшиб рогами слишком близко подошедшего к нему огневика.
И я ударил. Сделал резкий выпад и со всей силой вонзил меч в трицератопса. Клинок почти сразу же упёрся во что-то твёрдое: хрящ или тонкую кость, но быстро преодолел это препятствие и вошёл в голову ящера по самую гарду.
Зверь взвыл так громко, что мне заложило уши. Он шагнул вперёд, дёрнулся, ноги под ним подкосились, и громадная туша рухнула.
Мы победили!
Я выдохнул и побежал к Влоку. Дружинник был ещё в сознании и даже пытался подняться, держась за окровавленный бок. Только у него ничего не получалось — сил осталось слишком мало.
— Лежи! — прикрикнул я на него.
— Лежи! — повторил за мной подошедший Долгой. — Сейчас я тебя осмотрю.
Маг принялся осматривать раненого дружинника, я тем временем вернулся к ящеру и вытащил из его тела меч.
Почти сразу же подбежал Сдила, вернулся Любор. Даже прятавшийся где-то всё время возничий подошёл. Не было только второго послушника, который, согласно инструкции, умчался на гусаке за помощью. Все стояли и наблюдали за тем, как Долгой осматривает Влока. А тот возился довольно долго, но в итоге выдал нам заключение:
— Рёбра сломаны, но внутри вроде всё целое, рог глубоко не зашёл. Я сейчас дам ему зелье, до Крепинска дотянет, а там уже раны лекарь осмотрит. Несите его в повозку!
Последняя фраза предназначалась послушнику и возничему, и те сразу же принялись исполнять указание старшего проводника. Долгой же подошёл ко мне, окинул меня уважительным взглядом и произнёс:
— Крепкая у тебя рука, княжич. И духом ты силён, не дал страху взять верх. Выручил. Уважение тебе и благодарность. От нас с Любором и от всего Братства.
Маг сказал это с таким пафосом, что будь я послушником, непременно бы в ответ на выраженную благодарность выпятил грудь и заорал: Служу Братству! Но я был княжичем и как полагалось правильно ответить, не представлял. Стандартное «На моём месте так поступил бы каждый» здесь явно не подходило.
— Для меня честь — помочь вам, — сказал я после очень быстрого раздумья. — К тому же этот зверь угрожал и мне тоже.
— Он угрожал всем, кто мог проехать по дороге, — вздохнув, произнёс Долгой. — И неизвестно, сколько их ещё в лесах прячется. Много времени пройдёт, пока опять всех выловим.
— Но почему камнерог не испугался огня? — не удержался я от мучившего меня вопроса. — Почему не убежал от огненного посоха?
— А почему он должен был его испугаться? — удивился маг. — Это же не дикий огонь.
Сказав это, проводник отправился к повозке, а я остался переваривать информацию. Спешить было некуда — пока Влока уложат, пока Долгой ему зелье даст. Минут пять как минимум до отправления ещё оставалось. Можно было за это время вытереть меч и как следует рассмотреть ящера вблизи. Жаль, нельзя Мишке похвастаться. То-то бы он удивился, узнав, что папка трицератопса пришиб.
* * *
Дорогие читатели!
Вы уже заметили, что на многих словах, особенно связанных только с описываемым миром, я проставляю