Генриха VI неизбежно сравнивали с его отцом, обыкновенно не в его пользу, однако его редко критиковали вслух. Чтя его высокую нравственность и прирожденную доброту, даже самые непокорные его вельможи уважали его, а всеобщее благоговение перед помазанным на царство монархом служило сдерживающим фактором для тех, кто, может быть, и хотел бы против него восстать. Те же, кто и в самом деле против него восставал, дабы установить в стране достойное правление, избирали мишенью своих жалоб аристократов, подчинивших себе короля, а не его самого. Естественно, что его фавориты делали все, чтобы подобные жалобы не достигли его слуха, а сам Генрих чрезвычайно болезненно воспринимал любую, даже неявную, критику в свой адрес и сомнение в своих способностях править страной. Те же, кто осмеливался открыто осуждать его за недостатки: Глостер в начале его царствования, Йорк несколько позднее, – вызывали у него глубокое подозрение, так как он полагал их побудительные мотивы бесчестными. По отношению к таким людям он мог быть и на деле был мстителен и опасен.
Наиболее важной функцией короля считалась защита подданных и оборона от врагов, и, следовательно, королю надлежало быть смелым, энергичным и искусным воином и полководцем, умеющим планировать военные кампании и выигрывать битвы. Генрих VI был совершенным антиподом этого образа и категорически отказывался сражаться против своих единоверцев-христиан. Он не разделял энтузиазма своих вельмож по поводу дерзаний на поле брани, а они, в свою очередь, были потрясены и поражены тем, что сын Генриха V обнаруживает столь подчеркнутое безразличие к военной славе. Хотя во время войн Алой и Белой розы Генрих предводительствовал своими войсками и скакал во главе солдат, на всем протяжении битв он никогда не покидал места возле королевского штандарта и ожидал исхода сражений, предоставляя планировать стратегию своим военачальникам. Он ни разу не вел кампаний во Франции и потому заслужил сомнительную славу первого английского короля со времен завоевания Англии нормандцами в 1066 году, который никогда не возглавлял армию в битве против чужеземного врага.
И напротив, хотя он и желал заключить мир с Францией на своих условиях, он не особенно старался понравиться своим французским подданным и ни разу не ступал на французскую землю после 1431 года. Такая политика оказывалась фатальной в эпоху, когда все полагали, что монархическое правление должно осуществляться лично.
В отличие от Ричарда II, который стремился заключить мир с Францией, поскольку опасался, что война истощит финансы короны, Генрих VI жаждал мира, вдохновляемый своим благочестием, отвращением к резне и опустошению, неизбежно приносимому войной, а также взглядами своего дяди кардинала Бофорта. Проводить политику мира в тогдашнем политическом климате означало идти смелым курсом, однако, вполне предсказуемо, курс этот совершенно не пользовался в Англии популярностью. Окрыленные победами Генриха V и завоеванием целой империи во Франции, почти все его английские подданные мечтали о еще более внушительных захватах земель и о еще более громкой славе и были убеждены, что, если избрать верную стратегию, нынешний позорный для англичан ход войны удастся переломить. Они думали, что единственным, кто выигрывал от политики мира, был Карл VII. Из-за мирной политики уже начались раздоры при дворе, поскольку английские вельможи теперь предпочитали сражаться друг с другом в зале совета, вместо того чтобы грудью встретить врага на поле брани во Франции.
По сравнению с более поздними дворами Йорков и Тюдоров двор Генриха VI казался местом весьма скучным. Как и все средневековые королевские дворы, он непрестанно пребывал в странствиях, переезжая в течение года из одного дворца в другой, чтобы недавно освобожденные королевские жилища можно было убрать, а их кладовые – вновь заполнить припасами.
Главной королевской резиденцией и административным центром правительства был Вестминстер. В пределах дворца располагались казначейство, Суд общего права и Суд королевской скамьи, но, кроме того, он служил королю роскошным домом. Посетители с восторгом любовались чудесной часовней Святого Стефана, украшенной в 1350–1361 годах фресками с изображением семейства Эдуарда III, и Расписным покоем Генриха III, на стенах которого были запечатлены сцены из Библии. Вызывала восхищение и Звездная палата, возведенная Эдуардом III и названная так из-за своего потолка, покрашенного синей, как ночное небо, краской и усеянного золотыми звездами. Поистине роскошны были и личные покои королевской семьи с их постелями под пологами из золотой парчи и атласа, с пышными пуховыми перинами, подушками, расшитыми английскими гербами, и покрывалами, подбитыми горностаевым мехом. Парадные апартаменты поражали воображение великолепной яркостью красок и торжественным благолепием и, несомненно, были созданы с таким расчетом, чтобы производить глубокое впечатление на чужеземцев и убеждать их в богатстве и могуществе островного королевства.
На самом деле Вестминстер представлял собой комплекс из трех дворцов: Большого дворца, официального местопребывания правительства, Личного дворца, где размещались королевские апартаменты, и дворца Принца, в котором обыкновенно жила королевская семья. Все это были каменные здания высотой, вероятно, в два этажа. Придворные и слуги, по-видимому, располагались в соседних деревянных домах. Перед дворцом были воздвигнуты тринадцать каменных статуй английских королей, от Эдуарда Исповедника до Ричарда II, причем последний и повелел их установить. Ричард также возвел во дворце новые парадные ворота с мраморными колоннами и колокольню.
Во дворце находились два огромных зала: Уайт-Холл, место заседаний Суда лорда-канцлера, и Вестминстер-Холл – единственное, что, вместе с воздвигнутой в XIV веке Башней Драгоценностей, Джуэл-Тауэр, осталось от средневекового дворца, большая часть которого сгорела в царствование Генриха VIII. Изначально во дворце был и Грейт-Холл, сооруженный Вильгельмом Рыжим в романском стиле и расписанный фресками. Ричард II перестроил его, превратив в Вестминстер-Холл и пригласив для ведения работ великих зодчих Генри Йевела и Хью Хёрленда, задумавших и исполнивших великолепную готическую кровлю из так называемых молотковых балок, которую можно увидеть и сегодня, так же как и высокие окна. Этот новый зал, один из крупнейших в Европе, украшенный эмблемой Ричарда II с изображением белой лани, представлял собой церемониальный центр дворца.
Ричард II перестраивал свои королевские