Люпин знал, что так и произойдёт. Довольно удобно оказалось согласовывать планы через сны.
— Посланник дроу, — сказал Каэларин усиленным голосом. — Мы не можем принять ваш ультиматум, но в ходе переговоров, я уверен, мы сможем решить этот вопрос без излишнего кровопролития.
Волшебник кивнул и ушёл вместе с рабом. Гарнизон же оживился ещё сильнее, словно улей жужжащих пчёл.
Каэларин заметил небольшое недовольство на некоторых лицах, но проигнорировал.
— Берём с собой Алинаэль, и хватит, — шепнул он Люпину.
Тот кивнул в ответ.
Через час их ждала палатка ровно посередине предполагаемого поля брани.
Уже в ночи их делегации вошли в эту палатку и уселись за стол переговоров.
Матриарх Консэтис сидела вместе с Гэрри, свернувшимся клубочком чистого мрака на её коленях, и Маэвис и Стеллой, сидящими по обе её руки.
— Ну, здравствуй, Люпин, — улыбнулась матриарх.
— Здравствуйте, Консэтис, — слегка поклонился Люпин.
— Не скажу, что я была сильно удивлена тем, что мои дочери смогли понести ребёнка от инкуба, но это довольно занятно. Впрочем, сейчас не об этом. Полагаю, этим двоим ты можешь доверять?
— Здравствуйте, Консэтис Жестокосердная. Наслышан о вас как о крайне мощном волшебнике и теологе. В юности читал книги, написанные вашей рукой, — сказал Каэларин.
— Здравствуйте, матриарх. Да, я жрица нового культа под рукой нашего владыки, — Алинаэль прильнула к инкубу и прижала свои груди к его руке.
— Приятно вас видеть. Что ж, полагаю, осталось рассказать планы на деревню, и мы подумаем, как убедить ваш народ, что это был единственный выход.
Консэтис выпила воды и продолжила:
— Ваша деревня станет выходом для торговых путей подземья. Здесь будет проходить торговый маршрут, который будет доставлять товары: металлы, уголь, пирит, материалы с монстров. Вы же будете поставлять специи, еду с поверхности, алкоголь, ткани. Денежной единицей станут чеканные монеты с магической гравировкой, подтверждающей пробу, весом один грамм, и слитки с аналогичной технологией весом сто, тысяча, две тысячи и пять тысяч граммов. Налог на проходящий торговый маршрут для вашей деревни я устанавливаю в девять процентов. Взамен оставляю две сотни солдат моего дома для обеспечения безопасности маршрута, обороны от монстров и помощи в урегулировании разного рода вопросов, требующих силового решения. Они будут под управлением силовой структуры на базе ваших кадров. Дочерей же я оставлю здесь как советников, с ними — прислугу из рабынь-дроу, а номинальным главой деревни становится Люпин, ныне более известный под именем Гэлион. Ну а пленных я отпущу, как только вы пойдёте к лагерю, — мне они не нужны. Что ж… Своё видение я рассказала, ваши варианты? — закончила длинную речь Консэтис.
— Я просил бы ещё ресурсы для обучения корпуса волшебников до более подобающего уровня, ну и есть идея, как перекрыть столь необычное сочетание, как дроу и эльфы в деревне, посредством небольшого религиозного помешательства, — улыбнулся инкуб.
— Полагаю, с центром на тебе? Я не против. Если что, я бы даже пару проповедников умыкнула — больно церковь Ллос мерзкая.
— Мерзкая настолько, что даже культ удовольствия тебе ближе? — улыбнулся инкуб.
— Да. Даже демонетка Слаанеш в чёрном костюме с плёткой и пачкой фаллосов, которые она смазывает, чтобы засунуть тебе куда поглубже, лучше, чем культ, который превращает своих сородичей в проклятых тварей, приносит в жертву молодняк, убивает сам себя в силу хаотичности и способствует разделению дроу и эльфов. Я думаю, новый культ и церковь станут куда более прочными институтами объединения народов, чем то, что есть сейчас.
— Интересный у тебя взгляд на вещи… — Инкуб вгляделся в глаза Консэтис — холодные, но при этом красные. — Ты ведь… Ты ведь думала о таком развитии событий с самого начала…
Консэтис ласково улыбнулась, встала, посадив котейку на своё место, и сказала:
— Я знала каждый твой шаг. Несмотря на хаос, текущий по вашим венам, вы, демоны, до ужаса предсказуемы. Стремитесь к личной силе, фанатично преданы своим владыкам, абсолютно некритичны к себе и своей природе. А то, как ты соловьём разливался о плане, способствующем падению деревни эльфов, — явный маркер, что ты тогда что-то задумал. Если уж и строишь интриги, то хотя бы делай это тоньше, мальчик. Над тем, как запудрить мозги народной массе, думайте сами, не маленькие.
— А тот волшебник — он твой любовник, да? — бросил инкуб в спину Консэтис.
Та приостановилась.
— Не понимаю, о чём ты, я не столь…
— От тебя пахнет смертью и похотью. Тот явно некромант, и на нём я заметил небольшую скверну варпа, как если бы он очень близко обжимался с мощным призывателем демонической специализации.
— Ох… Чего ты добиваешься? — прикрыла глаза Консэтис.
— Да так, — инкуб обернулся точной копией того парня, разве что глаза его были с фиолетовыми прожилками.
— Пф… Ауру ты недокрутил.
— Ну… Я могу взять другими достоинствами, — развёл руками инкуб.
Консэтис же молча вышла, фыркнув напоследок.
— Эх… И вот надо тебе злить мою мать? — спросила Маэвис.
— Привет-привет, дорогая, — инкуб не стал вовлекаться в спор, обернулся в свою эльфийскую форму, подлетел к месту Маэвис и подхватил её в крепкие объятия.
— Пусти! — буркнула Маэвис.
— Нет, — после обнимашек инкуб сел на место Маэвис и посадил её себе на колени.
— Ох… Как же ты любишь играть на нервах! — подала голос уже Стелла.
— Что ж, предлагаю начать обсуждение. Будет несколько необычно, если нас заждутся…
Из палатки вышло пятеро. Две дроу выделялись на фоне трёх эльфов, а несколько взглядов со стены и вовсе выражали кристально чистое удивление.
Пленники подтянулись через несколько минут. Им даже выдали луки и мечи. Полное недоумение и тяжкое молчание встретило их за стенами.
А дальше началось роптание. Ветераны не поняли, что произошло, молодняк смутно догадывался, и разгорячённая кровь требовала крови.
— Прошу, послушайте.
Слово инкуба легло на толпу, как купол тишины на молитвенный зал.
— Итак…
Инкуб пересказал условия освобождения их сородичей, а также ультиматум, который им выставили.
— Эй! То есть ты продал нас?! — возмутился Равей.
— Продолжай… — кивнул Люпин на это недовольство.
— Ты решил не сражаться, а сложить оружие! Решил бросить все смерти твоего клана в топку и наплевать на их память?!
Люпин молчал, дожидаясь конца тирады.
— Ты решил преклонить голову перед самыми злостными из наших врагов! Заключить с ними союз! Ради чего? Чтобы спасти свою шкуру и двух дроу?!
— Успокоился? — жёстко посмотрел инкуб на прокричавшегося Равея. — А теперь послушай. Мой род потерял больше всего от дроу, я сам потерял там, в подземье, часть себя. Но я никогда бы не поставил свою ненависть, злобу и горечь утраты выше жизней тех, кого