А еще привозили с собой в детский дом по ведру помидоров. Бригадир нам всегда разрешал собрать для себя с поля по одному ведерку. Так что на кухне в эти две недели творилась вакханалия. Повара резали салаты, добавляли в борщи и прочие блюда, уносили с собой. В последнем, правда, не уверен, но, думаю, было и такое. Потому что помидоров в нашей местности каждый год урождалось видимо-невидимо.
Да, помидорный сентябрь я всегда любил. После выпуска из детского дома удалось побывать и на уборке винограда. Это когда уже стал студентом. Ну, студенческие сборы — это отдельная песня. Я невольно улыбнулся, забывшись, но тут же сделал серьезное лицо, с трудом вернувшись мыслями в школу. Но память упрямо отправляла в те благодатные годы, когда трава была зеленее, деревья выше, а жизнь казалась чередой побед и свершений во благо любимой Родины.
— Сколько это может продолжаться? — недовольно высказалась Тамара Игнатьевна, впрочем, без особого энтузиазма. Учительница русского языка и литературы прекрасно осознавала: педагогическое собрание собрано для того, чтобы поставить коллектив перед фактом, объяснить. Что называется, откуда куда, зачем. Точнее, какие классы отправятся на помощь родному колхозу, а кто останется учиться.
— Юрий Ильич, я категорически против, чтобы десятый класс прогуливал уроки! — продолжила свой спич Тамара Игнатьевна. — Выпускной класс, позволю себе подчеркнуть!
Звягинцева обвела весь коллектив строгим взглядом, уделив особое внимание директору.
Свиридов терпеливо слушал традиционные, судя по всему, претензии, со сдержанной, я бы даже сказал, с понимающей улыбкой на губах и молчал.
— Выпускные экзамены не за горами! — заявила учительница русского языка и литературы. — Десятиклассники после лета никак не соберутся. А теперь еще и две недели без уроков! Это немыслимо!
— Что вы предлагаете, Тамара Игнатьевна? — терпеливо уточнил Юрий Ильич.
— Как всегда, Юрий Ильич! Задействуйте пятый, шестой седьмой, восьмой и девятый классы, — перечислила Звягинцева. — Вполне достаточно для помощи колхозу.
— Тамара Игнатьевна, вы же сами все прекрасно понимаете, — примиряюще улыбнулся Свиридов. — Товарищ Лиходеде просит на помощь именно старших.
— Опять брюква? — простонал кто-то из учителей. Я малость напрягся: отчего этот овощ вызывает такие эмоции.
— Именно, брюква, Нина Валентиновна, и нечего так страдать! — строгим голосом подтвердила Зоя Аркадьевна. — Вы позволите, Юрий Ильич?
Судя по лицам коллег после этих слов все дружно застонали. Мысленно. Вслух же никто ничего не сказал, только нацепили на лица серьезные вдумчивые маски.
— Товарищи! Каждый год одно и то же! — с легким возмущением в голосе начала завуч. — Помощь колхозу — это достойно и почетно! Тем более, родному колхозу! — подчеркнула товарищ Шпынько. — Тамара Игнатьевна, как вы себе это представляете: вся школа выйдет на уборку брюквы, и только десятый класс будет прохлаждаться на уроках.
Брови Тамары Игнатьевны изумленно взлетели на лоб. Я склонился над партой, чтобы не рассмеяться. Впрочем не я один. Зоя Аркадьевна сообразила, что выдала что-то не то и моментально исправилась.
— Конечно, уроки — это архиважно, не только для выпускного класса. Но помощь колхозу — задача государственного масштаба! Коллеги, не будем превращать педагогического собрание в никому не нужную дискуссию! Партия доверила нам детей! Мы в ответе за ум, честь и совесть молодого поколения! Такие разговоры недопустимы! — отчеканила товарищ Шпынько, заканчивая свою пламенную речь.
— Зоя Аркадьевна, благодарю вас, — сдержанно прервал разгорячившегося завуча Свиридов. — Тамара Игнатьевна, что-то еще? — вежливо уточнил у русоведа.
— Нет, Юрий Ильич я как обычно в меньшинстве, — холодно ответила Звягинцева.
— Товарищи! Егор Александрович, обращаюсь лично к вам!
— Слушаю, Юрий Ильич, — откликнулся я.
— Ваши дети вместе с вами отправляются на участок по сбору брюквы. Ответственный участок, — подчеркнул директор. — Товарищ Лиходед всегда просит на брюкву старшие классы. В этот раз девятый и десятый на все время прикрепляются к этому участку.
— А что сложного в сборе брюквы? — не понял я.
— Городской, — фыркнул кто-то из коллег, остальные коллеги сдержанно усмехнулись, но объяснять не кинулись, предоставив это право директору.
— Брюква — овощ нежный, — улыбнулся Юрий Ильич. — С ней надобно очень аккуратно. Нельзя бросать, стукать, если отобьется один бочок, пойдет гниение. Значит, велика вероятность, что сгниет весь бурт.
— Бурт? — уточнил я.
— Бурт — это своего рода куча, — пояснил директор. — Выкапывается неглубокий котлован, примерно с полметра, и в нее укладывается брюква, слоями с соломой. Аккуратно укладывается, — уточнил Свиридов. — Получается эдакая слоеная горка, никогда не видели?
— Нет, не довелось. Мы все больше на помидорах колхозам помогали. Студентом на виноградниках работал. А вот на брюкве ни разу, — поделился собственными воспоминаниями с коллективом.
— На виногра-а-аде…- протянул кто-то из женщин. — Помнится, в отпуске пробовала дивный виноград! Белый, крупный, длинный… Название не помню, но вку-у-усный!
— Елена Сергеевна, не время и не место предаваться воспоминаниям, — строгим тоном остановила завуч учительницу.
— Так вот Егор Александрович, ваша задача вместе с ребятами собрать и бережно уложить брюкву в бурты. Задача ясна?
— Так точно, — машинально отчеканил я. — Брюква так брюква. До которого часа у детей рабочий день? — уточнил тут же.
— До обеда. Сбор завтра в семь тридцать, отправление на колхозном автобусе в семь сорок пять. Предупредите детей, и чтобы никаких опозданий, — Юрий Ильич коротко описал завтрашний режим.
— Сделаю, — подтвердил я кивком.
— Замечательно. Остальные… Пятый класс поставили на картофель, впрочем, шестые-восьмые тоже, — уточнил директор. — Девятый помощь десятому на брюкве.
За моей спиной кто-то из коллег отчетливо простонал.
— Анна Николаевна, не делайте такое лицо, — отчеканила Зоя Аркадьевна. — Дети достаточно взрослые, вашему девятому классу вполне по силам помочь старшим товарищам на брюкве. Немного усердия, побольше дисциплины и строгости, и ваш отряд вполне может претендовать на призовые места в соцсоревновании. Нина Валентиновна, плакат годового соревнования готов? — обратилась завуч к пионервожатой.- Да, Зоя Аркадьевна, после уроков повешу на стенд.
— Надеюсь, в этом году него не забыли? — уточнила Шпынько. — Перечерчивать не придется?
Ниночка смутилась, но бодро отрапортовала.
— Нет, ничего не забыли. Две недели на колхозе тоже снесла отдельной графой.
— Нина Валентиновна! — возмутилась Тамара Игнатьевна. — Кто вас учил русскому языку?
— Так вы же, Тамара