Ефремов присел за свой стол и уставился на меня, ожидая ответа. Выглядел он, мягко говоря, специфично. Густые чёрные волосы с чёлкой, закрывающей весь лоб. Под очками скрываются глаза с заметной патологией.
Расходящееся косоглазие.
Правый глаз смотрит направо, левый — налево. И куда же на самом деле смотрит их владелец — попробуй пойми!
Константин Ефремов почесал густые чёрные усы, а затем повторил свой вопрос:
— Ну-с, слушаю! Каким образом вы меня обнаружили, господин Мечников? В чём дело? Язык проглотили? Учтите, этот вопрос является частью собеседования. Будете молчать — я могу вас и…
— Я почувствовал вашу ауру, — честно признался я. — Сразу понял, что за моей спиной стоит лекарь. Логично было предположить, что в кабинете ректора окажетесь именно вы. А теперь мой вопрос.
— А кто сказал вам, что вы имеете право задавать вопросы? — хмыкнул он.
— Потому что в случае, если меня что-то не устроит, я и сам не захочу у вас работать. На собеседовании тестируют не только будущего сотрудника, но и работодателя. Если вы не в курсе, — заявил я.
Надо сразу показать ему, что я не намерен прогибаться под его характер. То же самое я делал и с Кораблёвым, когда только приехал в Хопёрск. А Иван Сергеевич в тот момент вообще отказывался меня брать. Хоть в дальнейшем мы и прониклись друг к другу уважением, во многом это произошло исключительно благодаря моему напору.
Тем более теперь у меня гораздо больше козырей в рукавах. У меня есть опыт работы, я дважды герой Хопёрска. Первый раз это звание мне присвоили после схватки с Рокотовым, а во второй раз — после войны с некротикой Чижикова.
И это я ещё не учитываю количество своих изобретений.
В данном случае Ефремов — не тот, кто должен диктовать мне условия.
— Ух вы какой… — погрозил мне пальцем Константин Фёдорович. — А вы мне нравитесь! Я бы расстроился, если бы увидел на вашем месте занудного педанта. Вот это — по мне!
М-да, а ректор-то самую малость того… Мягко говоря, чересчур экспрессивный.
Что ж, а я этим воспользуюсь! Из любопытства.
— Но вы так и не ответили на вопрос, Константин Фёдорович, — улыбнувшись, произнёс я. — Каким образом вам удалось скрыться?
— Эх, а вот это — совсем скучный вопрос, — буркнул он. — Все студенты академии знают, как мне это удаётся. Только никому не удаётся это повторить. Тайны тут никакой нет. Я просто умею перестраивать структуру кожных покровов таким образом, чтобы она отражала свет и подстраивалась под окружающую среду. Ну… Знаете, может, слышали когда-нибудь про таких экзотических зверей, как хамелеоны! Я — большой любитель зоологии. Не только людьми занимаюсь, как вы уже догадались. Так что…
— Я понял, господин Ефремов, — перебил ректора я. — Так, давайте подытожим, каковы мои обязанности. Вы прислали мне письмо, но так толком и не объяснили, чем я должен заниматься в вашей академии.
— Для начала я хотел бы, чтобы вы прошли небольшой испытательный срок, — хитро улыбнулся он. — До старших курсов я вас пока допустить не могу, но… У нас есть группа третьекурсников, которые находятся на грани отчисления. Десять человек, которые явно решили забросить лекарское дело. Уж не знаю, в чём там проблема! Либо они решили устроить бунт против своих родителей, либо развлекаются таким образом. А, может, банально умом не блещут, — ректор покрутил указательным пальцем у виска. — Вот с ними вам и предстоит разобраться, Алексей Александрович.
Вот так повезло! А ведь мой предшественник был точно таким же разгильдяем. Вернулось в итоге всё это бумерангом, но только не к нему, а уже ко мне. Но это может оказаться весьма интересным опытом.
— Константин Фёдорович, чуть больше конкретики, — попросил я. — Допустим, я начну вести эту группу. А что конкретно вы ждёте от них и от меня? В чём цель этого испытательного срока?
— Отличный вопрос, господин Мечников! — воскликнул он. — Тут всё просто. Сейчас конец апреля. В середине мая уже наступят экзамены для отстающих. Если они их не сдадут, то их не допустят до государственных экзаменов, которые для всех студентов проходят в конце июня. Ваша задача — довести хотя бы шестерых студентов до конца.
— Другими словами, больше половины, — подытожил я.
— Всё верно. Вот только не питайте особых надежд. Постарайтесь. Быть может, у вас что-то получится. Но я в этом очень сильно сомневаюсь. Опыт подсказывает мне, что девять из десяти уйдут из академии. Причём вместе с вами.
О как! Так это вызов?
— То есть вы подразумеваете, что в случае неудачи я буду уволен? — уточнил я.
— Разумеется, — развёл руками Константин Ефремов. — А вы как думали? Шанс только один. На то и даётся испытательный срок. Работа в академии — это вам не шуточки!
Что-то здесь не так. Нутром чую, что есть в этих жёстких условиях какая-то причина. Мансуровы постарались? Или, может быть, Щеблетов?
Имеет смысл спросить напрямую. Ефремов создаёт впечатление человека, который не склонен уходить от вопросов. С такими людьми, как он, лучше разговаривать откровенно.
— Скажите честно, господин Ефремов, — положив руки на стол ректора, произнёс я, — а в чём кроется проблема? Вы ведь не просто так поставили мне столь жёсткие условия?
Глаза ректора вновь разъехались в разные стороны, и он тихо засмеялся. В этот момент я понял, что он и без магии чем-то напоминает хамелеона.
— О вас в последнее время ходит много новостей, Алексей Александрович. Я читал ваши статьи, пользовался вашими изобретениями, но… Так уж вышло, что мне хватило мозгов заказать выписку о вашей успеваемости. Санкт-Петербургская лекарская академия с радостью предоставила мне результаты всех ваших экзаменов. А я, если вы ещё не поняли, терпеть не могу таких, как вы.
Теперь всё встаёт на свои места. Мой предшественник учился исключительно на двойки. И лишь благодаря влиянию отца ему ставили тройки, лишь бы перевести на следующий курс. Кто бы мог подумать, что Ефремов запросит выписку.
— Я искренне не верю, что ленивые и бездарные студенты могут измениться. Именно поэтому я предоставляю вам