Не успела я порадоваться эфемерному освобождению из плотных объятий удава, как мои руки оказались привязаны к изголовью к кровати.
- Не дёргайся, - посоветовал низкий голос Адиллатисса, принявшего человеческую форму. - Вид трепыхающейся жертвы ужас-с-сно возбуждает.
- Призраком ты нравился мне больше! - запальчиво огрызнулась, вперившись в василиска глазами, полными гнева.
По крайней мере, я усердно транслировала ему свою неприязнь. Рассчитывая, что это остановит Адиллатисса.
Не вышло. Спрятав улыбку, он принялся неторопливо гладить меня. Адиллатис водил по моему подрагивающему телу одними лишь подушечками сильных пальцев, умеющих дарить неизбежное удовольствие.
- Это тебя тоже возбуждает? Насиловать связанных женщин?! - яростно выплюнула в попытки достучаться до совести василиска. Но наткнулась на каменную стену её полного отсутствия!
- В этом не будет необходимости, - не впечатлился Повелитель оскорблением в свой адрес. - Ты ссс-скоро сама будеш-ш-шь умолять меня продолжать.
- Ни за что! - солгала я, уже и сама понимая, как близка к капитуляции.
Желание сводило с ума. Похотливой лавой растекаясь по венам, оно пробуждало низменную жажду. Ту, что заставляет стонать, извиваться... умолять!..
Адиллатисс читал всё это в моих вскриках. Видел, в какое бессилие ввергает меня неуправляемая страсть, вынуждая покоряться ему. Он усмехался, надменно наблюдая за моими бессмысленными попытками бороться с собственным телом.
Медленно, издевательски нежно проводил василиск по моей раскаленной коже, мечтающей о его прикосновениях. Невесомые поцелуи сменялись острыми, жалящими, словно на тело наносили клеймо принадлежности ему. Я задыхалась, захлебывалась в сдерживаемых стонах. Дёргалась и ёрзала по шелковым простыням, стараясь не то избавиться от томительной сладости ласк, не то ускорить их. Сделать ощутимее, жестче. Кричала, когда его умелые руки, огладив мои горящие бедра, вернулись к лону. Я бесилась от собственной податливости и терялась в диком желании почувствовать его в себе.
Разумное меркло под магнетическим давлением зеленых омутов Адиллатисса. Сейчас я неотрывно смотрела на его идеальные черты. На сводящие с ума глаза, затягивающие во мрак тёмного голода. На его приоткрытые губы, вдыхающие мои истерзанные хрипы. На ровный нос, будто высеченный на мужественном лице, волевые линии скул и подбородка, созданные, чтобы лишать женщин рассудка...
- Адиллатисс, - прохрипела, сжав бёдрами его руку.
Я больше не принадлежала себе. Я была послушна и согласна на всё во влажном бессилии возбужденной неги.
- Моё имя запрещено произносить, помнишь? - елейно предупредили меня, выдохнув в ушко кружащим голову ароматом горячего шоколада.
Сейчас, доведенная до исступления его обжигающими поцелуями, я боялась лишь одного. Что Адиллатисс передумает. Остановится. Что действительно заставит просить. Потому что понимала – если придется, я буду умолять...
- Адиллатисс, пожалуйста, - захныкала, подаваясь к нему.
- Упрямая! - мужской смешок, дающий понять:
Повелитель согласен на хитрый компромисс, на одних лишь инстинктах, почти в беспамятстве предложенный моим мозгом.
Ведь отныне лишь я буду называть могущественного Василиска по имени!
- Повтори! - потребовал он вдруг.
- Адиллатисс, - простонала, поймав его довольно улыбающийся взгляд.
И он больше не медлил. Василиск с секунду рассматривал мое изнывающее в нетерпении тело, что в голой доступности бесстыдно тёрлось об него лоном и, победно ухмыльнувшись, дотронулся пальцами до моей пульсирующей плоти, подарив долгожданную разрядку.
А потом... потом пришло отрезвление...
Глава 6.
Эти несколько мгновений яркого удовольствия оказались роковой ловушкой. Я чувствовала себя обманутой и опоенной. А самым унизительным было то, что те мелкие искорки блаженства только раздразнили меня, не дав взорваться настоящим фейерверком!
Испытанного было так ничтожно мало, что я невольно еще громче захныкала, без слов моля о добавке. Потому что не умела противостоять завораживающему дурману желаний.
- Ненасс-сытная крошка, - довольно облизнулся василиск, дав мне возможность убедиться, что в первый раз мне не показалось – язык и в самом деле раздвоен на конце!
Это немного отвлекло, рассеяв дымку похоти, затуманившую рассудок. Вот уж воистину Змей-искуситель! Удивительно, как же я в процессе поцелуев не почувствовала особенности языка василиска? Или он не всегда такой, а только временами? Значит ли это, что в минуты просветления разума я смогу противостоять ему?...
- Хочешь о чем-то спросить? – тяжело переводя дыхание, спросил Адиллатисс.
«Кажется, кое-кому выдержка тоже начала отказывать!» – торжествующе отметила про себя.
- Теперь я могу идти? Раз ты уже заставил меня признаться, – с вызовом глянула на «победителя».
- Думаеш-шь, я так просто отпущу тебя? – рвано вдохнул он мой запах, а я вновь почувствовала, как внизу живота закручивается предательский узелок нестерпимого желания.
- Почему нет? Ты же уже добился своего, - с обидой сказала я, тщетно борясь со своим развратным телом.
Как же это прекратить?! Я что, теперь постоянно буду так реагировать на Адиллатисса??
- Тебе и вправду кажется, что я получил желаемое? – словно выдавливая из себя слова, прохрипел василиск, опускаясь на меня.
И тут до моего бедра дотронулось нечто о-очень твёрдое. Впору поверить, что я сама при разглядывании, сумела превратить его плоть в окаменелость! Причем в гигантскую!
Та-а-ак, мне точно пора на выход. Понять бы еще, как до него добраться...
- Ты не можешь постоянно держать меня в невменяемом состоянии! - негодовала я. - Рано или поздно я очнусь и захочу уйти!
- Посмотрим, - коротко ответил он с раздражающей уверенностью в своей правоте.
Однако внезапно выяснилось, что по ту сторону дверей кто-то другой отчаянно ищет вход сюда:
- Повелитель отдыхает! – раздалось истошное из-за дверей.
- Я сказала, сейчас же впустите меня к нему! – проник в уши раздражающий визг какой-то девицы.
- Успокойтесь, туньисса, пожалуйста..
- Да как ты смеешь?! – взобрался визг на высоту сопрано.
- Бездари, - сел вдруг Адиллатисс на постели, устало проведя ладонью по лицу.
"Мм? И куда делся жестокий властитель, топчущий чужое мнение?"
- Прикройся, маленькая, - с сожалением порекомендовали мне.
А я с изумлением, отметила, что руки мои уже не связаны. И только магические веревки, до того поблескивающие оранжеватым мерцанием на моих запастьях, грустно растворяются на бронзовых выступах изголовья кровати.
Занятая рассматриванием волшебства, я не сразу последовала совету спрятать наготу. Так что грохот неожиданно раскрывшихся дверей, вынудил меня подпрыгнуть на кровати, хватая