Ковалёв хищно, прищурив, словно охотник, глаза, уставился на меня. Потом моргнул, глянул на Тарана.
— Я заметил нарушения устава, — сказал он. — По всей видимости, отрабатывались занятия с боевым оружием. И, кроме того, они не то чтобы отрабатывались. Бойцы просто прохлаждались в тенечке, вот чем они занимались. Потому считаю — мои претензии целиком и полностью оправданы.
— Меня уведомляли… — протянул Таран задумчиво и уставился в документы Ковалёва. — Уведомляли, что на заставу будет переведён новый офицер, но никто не сообщил, что так скоро. Мне даже не позвонили. И чем это они так там заняты?
— Извините, но это не мои проблемы, — пожал плечами Ковалёв. — Я получил направление и приехал. Всё.
— Не ваши проблемы, значит? — Таран тоже сузил глаза. — А я посмотрю, товарищ лейтенант, вы не только с солдатами за словом в карман не лезете. Умеете и старшим по званию дерзить.
Дальше произошло то, чего я, признаюсь, не ожидал. Однако не выдал своего удивления. Уж никак я не ждал от нового замбоя такой реакции.
Ковалёв вдруг замялся. Глаза его на миг блеснули удивлением. Лейтенант прочистил горло и сказал, но уже тише:
— Виноват, товарищ старший лейтенант, — сказал он, нервно потирая руки. — Я всё ещё оправляюсь после ранения и иногда бываю нервным.
Так же внезапно тон его голоса выправился. Ковалёв заговорил уже увереннее:
— Тем не менее, я наблюдаю на Шамабаде проблемы с дисциплиной, товарищ старший лейтенант. Причём серьёзные.
Таран нахмурился, но Ковалёв поспешил добавить:
— Это сказано не в укор вам. Понимаю: афганская граница, напряжённая обстановка, недоукомплектованная личным составом застава. И всё же я считаю, что если приложить усилия, недочёты с дисциплиной можно устранить. Собственно говоря, этим я и намерен заниматься.
— Вы будете заниматься вашими прямыми обязанностями, товарищ лейтенант, — строго сказал Таран.
Ковалёв пожал плечами:
— Одно другому не мешает.
— В вашем случае я бы не согласился, — начальник заставы покачал головой. — Так. Откуда вы, говорите к нам перевелись? Помнится, вы говорили, на море служили? В семнадцатой отдельной бригады пограничных сторожевых кораблей?
— Так точно, — кивнул Ковалёв.
Таран вздохнул.
— Служба спокойная, тихая. Застава — образцово-показательная. Из проблем только контрабандисты да браконьеры. Ну ещё бумажные проволочки. Так?
Лицо Ковалёва потемнело.
— Зря вы так. Если граница там относительно спокойная, это не значит, что служба проще.
— Понимаю, о чём вы, — сказал Таран, снова вчитываясь в документы. — Вы упомянали, что имеете ранение. Причём довольно серьёзное.
— Так точно.
— При каких обстоятельствах получили?
— Товарищ старший лейтенант, — сказал вдруг Ковалёв раздражённо, — мы тут копаемся в моей биографии или решаем вопрос с неподчинением личного состава офицеру?
Таран отложил документы лейтенанта. Откинулся на стуле и посмотрел на Ковалёва внимательным взглядом своих маленьких глаз.
— Знавал я таких, как вы. Устав для вас — отец и мать родные. Да только здесь, у нас, другое дело…
Таран наградил меня мимолетным взглядом. Продолжил:
— У нас война. Каждый день — серьёзный риск для жизни. Каждый выход на границу может оказаться последним. В таких условиях устав другой — войной продиктованный, а не людьми. И отношения тоже другие.
— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — сказал Ковалёв, немного помолчав. — Устав он везде устав. И везде его нужно выполнять, ибо всё это кровью писано.
Таран устало вздохнул, пальцами помассировал глаза.
— Послужите у нас — поймёте. А что касается вашей ситуации… Что ж. Будем считать, произошло непонимание. Извинитесь друг перед другом и забудем. Всё же служить нам вместе. И пуд соли тоже вместе жрать.
Ковалёв нахмурился.
— За что же мне извиняться, если я тут был прав?
— А парни, — кивнул Таран на меня с Мартыновым, — так не считают.
— Тут мы не договоримся, — покачал головой Ковалёв. — Я буду стоять на своём. Считаю — на заставе у вас, извините за прямоту, разброд и шатание. Причём сегодняшний инцидент это достоверно показал. Как ни крути, а дисциплину подтягивать надо.
— Скажите, вы слышали про то, что весной на нашу заставу напали душманы?
— Так точно, слышал.
— Перед вами, — Таран указал на нас, — стоят парни, что её защищали. Парни, что были в настоящем неравном бою и отстояли Шамабад. И дисциплины, и выучки, и доблести им на это хватило.
— Сегодня хватило, — покачал головой Ковалёв, — завтра — не хватит.
— А вот с сержантом Селиховым вы знакомы. Не так ли?
Ковалёв снова раздражённо посмотрел на меня. Я ответил холодным взглядом. Лейтенант недовольно засопел.
— К сожалению, довелось познакомиться. И я, если честно, удивлён, как этот человек умудрился до сержанта дослужиться с таким-то отношением.
— Товарищ старший лейтенант, — сказал я Тарану, — разрешите обратиться к товарищу лейтенанту.
— Разрешаю.
— Товарищ лейтенант, — я снова глянул на Ковалёва, — вы можете думать обо мне, как хотите. И устав, я вас уверяю, я знаю не хуже вашего. Не хуже знаю предписания и инструкции. Да только от душманских пуль они вас не спасут. А вот товарищи — товарищи могут. Потому я бы не советовал вам с порога портить с этими самыми товарищами отношения.
— Я не ослышался? — Ковалёв снял ногу с ноги, выпрямился на стуле. — Вы мне угрожаете, товарищ сержант?
— Угрожать мне без надобности. Товарищ старший лейтенант всё верно вам говорил. Да только вы не поняли. Надеюсь, поймёте раньше, чем станет поздно.
Ковалёв посмотрел на меня как на врага народа. Искривил губы в уже знакомой мне манере, и от этого морщины у его рта снова стали глубже.
— Вы слышали, товарищ старший лейтенант? Сержант Селихов мне угрожает. Я считаю, нужно немедленно принять меры.
Таран усмехнулся. Не сразу, но всё же заговорил:
— У нас тут, на афганской границе, много баек ходит. Возможно, вы кое-какие слышали.
Во взгляде Ковалёва блеснуло недоумение. Он свел светлые брови к переносице.
— Что вы имеете в виду?
— Слышали байку про солдата, который в первый же день службы отделал душмана тяпкой, а потом и вовсе захватил сынка местного главаря бандитов?
Ковалёв принялся растерянно водить взглядом от меня к Мартынову, а от Мартынова к Тарану.
— Об этом в своё время много говорили,