— Все бесполезно, да?
Я запрокинула обреченно голову и закрыла глаза.
— Почему?
Пришлось вернуть на него взгляд, иначе как бы я сообщила ему без слов, как ненавижу. Только сообщить не вышло. Я снова угодила в бездну, но не такую, как вчера. Сегодня его взгляд немного просветлел, но все равно обжигал холодной решимостью.
— Потому что даже адвоката у меня нет.
— Почему ты не хочешь дать мне шанс?
Мы говорили тихо охрипшими голосами, будто впервые не кричали, и эта тишина, казалось, гладила встопорщенные нервы, давая передышку.
— А ты ни разу не просил. Ты только приказываешь и указываешь.
— А если попрошу?
— Попробуй.
Я смотрела ему в глаза, не моргая. Сейчас это было просто, потому что взглядом он уже просил, едва ли не стоя на коленях. Это внешне все еще смотрел на меня свысока…
— Дай мне шанс.
— А если ты не оправдаешь этот шанс? Тогда что?
Он тяжело сглотнул, прожигая меня напряженным взглядом.
— Тогда отпущу. — Его голос стал еще тише, но не потерял силы. — Дай мне время…
— Две недели.
Мое условие ударило по нему — взгляд дрогнул, глаза блеснули сомнением. Но такие, как Харт, не отступают. Такие только давят на педаль скорости.
— Хорошо. Мои условия такие, — и он опустился передо мной на колени: — Ты перестаешь звонить адвокатам.
— Ну это логично, если ты собираешься сдержать обещание, — сощурилась я. — Еще какие условия?
— Все истерики — мне лично за закрытыми дверями. Для остальных ты — моя женщина, которая пошла мне навстречу и приняла мою попытку все наладить. Мы ездим по родственникам, ходим за руку, дружелюбно улыбаемся в камеры.
— Допустим, — морщилась я.
— И работаю эти две недели только я. Ты берешь отпуск.
— И с чего это? — возмутилась я.
— С того, — припечатал Харт. — У тебя — отпуск.
— А мои условия не хочешь послушать? — скрестила я руки на груди.
— Твое условие и так отличное, — качнулся он ко мне, нависая сверху. — Ты получаешь свободу, если не захочешь ко мне в руки.
Волна озноба прошлась вдоль позвоночника. Ни черта радостного в том, чтобы оставить его в одиночестве после всего, не будет. Он оставит на мне незаживающие борозды от когтей.
— Хорошо, — протянула я ладонь.
Он молча обхватил ее и сжал в своей руке. Ну хотя бы стало понятно, что собраться мне предстоит всего на пару недель.
* * *
Никогда себя не чувствовал так, будто живу последние две недели. А источник моего неутешительного диагноза поднялась с кровати и направилась к шкафам.
— А что мне брать? — выглянула из шкафа Донна. — Деловые костюмы, камуфляж для ночных вылазок…
— Оба возьми, — сдавленно ответил я и отвел взгляд. Я что, правда дал ей обещание отпустить?
Идиот. Комната показалась клеткой, в которой захотелось метаться из угла в угол. Но я только отвернулся к окну и прикрыл глаза, выравнивая дыхание. Это было сложно сделать — квартира пахла Донной, ее жизнью до меня. Заблудившиеся в занавесках нижние ноты ее духов, кофе с корицей и мускатным орехом, васаби… Все здесь ябедничало на ее одиночество — фаст-фуд, дешевый картон коробок для доставки и какой-то медицинский препарат… Верд сказал, что у Донны временами обостряется астма. Наверное, баллончик с ингаляцией. Но я ни разу не чувствовал этого запаха от нее.
— Верд сказал, у тебя астма, — глянул я через плечо.
И приступ едва не случился у меня самого. Донна стояла у чемодана и завязывала волосы в высокий хвост. При этом держала в зубах шпильку, сосредоточенно сжимая ее губами. И это совершенно лишенное сексуального подтекста действо завело и катапультировало сердце в горло.
— Редко. — Она загнала шпильку в уголок губ, чтобы ответить. — В основном после душных помещений… — замерла, хмурясь. Глянула на меня, решительно закрутила волосы в жгут, потом ловко обмотала вокруг резинки и закрепила шпилькой. — Странно. Вчера забыла про него, даже в клатч не взяла. И не случилось…
Я отвернулся снова, будто она там голая стояла.
Мобильный зажужжал, и на этот звонок я предпочел ответить.
— Харт, — вышел из спальни и направился в кухню.
— Ну как у вас все прошло? — без приветствий спросил Карлайл.
— Уснула. И почти сразу обернулась. Ничего не помнит.
Он вздохнул:
— Хорошо.
— Ну и что дальше?
Я огляделся в кухне. Тесная. Пустая… Создавалось впечатление, что Донна жила тут временно. Ну или к ней ходят с обысками из моего отдела каждую неделю — все поверхности без единого шанса зацепиться взглядом. Даже чахлого цветка в горшке нет. Кто-то очень не хотел тут оставаться. И вообще жить. Или не имел времени на обычную жизнь. Сбегаешь от меня? Кажется, прежде всего — от себя самой.
— Теперь ты ей нужен, — заключил Карлайл после небольшой паузы. — Неизвестно, чего именно хочет зверь и что его тревожит. Но раз ты его ей организовал, он с тобой связан.
— Она дала мне две недели, — усмехнулся. Не знаю, зачем сказал это ему. — А я обещал ее отпустить.
— Ну-ну, — вздохнул он.
— Что?
— Не думаю, что от мужчины, который разбудил вторую сущность, можно уйти безболезненно. Она просто еще не осознает.
— Наверное, стоит решать проблемы по мере поступления.
— Результаты по крови отдам завтра. Отчет послезавтра. Если он еще нужен.
— Хорошо, спасибо.
— Прокурор, если что — приезжай со своей хищницей. Я мог бы осмотреть, провести тесты и анализы. Если хочешь. По крайней мере, это и в твоих, и в моих интересах.
— Хорошо.
Я убрал мобильный и прислушался: Донна все еще собиралась — из спальни доносилась тихая ругань, шелест ткани и звуки ее шагов.
Настроение у меня было на редкость паршивым. Но дело было не только в Донне — утром я получил сообщение от Парсонса. Начальство желало меня увидеть как можно скорее, хотя само же отправило в трехдневный отгул.
И эта информация от Карлайла об анализе крови нервировала. Все, связанное с делом, не выходило из головы, потому что куда бы я ни тыкался — упирался в кем-то выстроенные стены. Расшифровка аудио тоже