В юности каждый считает себя особенным и исключительным. У единиц это совпадает с их положением в жизни. Им действительно повезло. Они богаты, красивы, может, уже добились реальных успехов в науке, искусстве, на ристалище или в спорте. Остальные ощущают себя недопонятыми, недооценёнными, а свой огромный внутренний потенциал – недораскрытым. Некоторые молодые люди, взрослея, успокаиваются, начинают ценить то, что имеют и радуются жизни. Некоторые, так и проживает жизнь, сетуя на то, что судьба не дала им шанс стать счастливыми. Существуют люди упорные, которые борются за своё счастье, совершенствуют себя и мир вокруг себя. И им, зачастую, уже не так важна конечная цель. Главное в их жизни – борьба, преодоление себя, ощущение полной жизни! Таких борцов люди тоже называют везунчиками, не зная, сколько труда таится за этим везением.
Амелия принадлежала сразу к двум описанным типажам. Что девушка взяла от отца, оставалось неизвестным, так как этот субъект после рождения Амелии в её жизни не появлялся. Девочка была уверена, что отец был отважным рыцарем и погиб за правое дело, а имя его скрывается, потому, что злобные силы, против которых он сражался, сейчас находятся у власти. Это подтверждалось ещё и тем, что мать всегда уходила от расспросов дочки об отце. Она родилась красавицей в мать, умницей – в деда-профессора. Семья не была сказочно богатой, но денег хватало, чтобы не затеряться даже в самых высших кругах. Имея всё это, можно было просто радоваться жизни, пока молодая, потом выйти замуж за такого же успешного, молодого и красивого мужчину, родить счастливых детей и продолжать радоваться жизни в собственном замке. Но такая жизнь была не для Амелии. Она была борцом. Ей надо было непременно достичь Великой Цели. Какой, девушка ещё не знала. Она находилась в поиске.
Девушка знала, что не сегодня, так завтра, ей предстоит совершить что-то Вселенски-эпическое, Судьбоносное и, обязательно, Таинственное. Наследственность также располагала к исключительной избранности: мать рассказывала, что ей рассказывала её мать про то, что дед Амелии, профессор фон Штетенкорн, в молодости не пренебрегал магическими практиками, в которых был весьма умудрён. Дед отнекивался, посмеивался, говорил, что всё это слухи, что необразованные люди до сих пор считают медицину колдовством, и с какой бы стороны не подходила внучка, как бы хитро не заводила разговор, оставался непреклонен. Амелия деду не верила, ей больше нравилось осознавать наследственное могущество, которое приведёт её к великим свершениям, к которым она тщательно готовилась. Из-за этого и книги брала самые древние и таинственные. Правда, не всегда понятные.
Зайдя в величественное здание Храма Науки, девушка стала на ходу разворачивать дерюгу, в которую были замотаны книги, чтобы их никто не увидел на улице. Повернув в очередной коридор, Амелия столкнулась с невысоким коренастым юношей. Книги полетели на пол, но не долетели. Каким-то невообразимым образом юноша молниеносно согнулся и схватил книги у самой мраморной плиты.
– Ты что, в цирке работаешь? – попыталась с помощью сарказма скрыть смущение девушка.
– Мой отец работал в цирке. Он там живых котят на потеху публике ел, – просто ответил парень. – меня Родерик зовут. Родерик Макинтайр.
Амелия прыснула в кулак. Шутка про котят ей понравилась, парень за словом в карман не лез. Балагур тем временем продолжал:
– Я тут на факультете медицины обучаюсь. А ты кто? Неужели в университеты, наконец, начали принимать девушек? Теперь парни совсем перестанут учиться.
– Я Амелия фон Штетенкорн, я не студентка, книги несу в библиотеку, – вклинилась в тираду говорливого студента нестудентка.
Родерик мельком взглянул на обложки книг и протянул их своей новой знакомой:
– Арс Нотория194 и Пикатрикс195. Тренируешь память и смотришь на звёзды? – спросил Родерик и, не дожидаясь ответа, переключился на другую тему. – Фамилия у тебя знакомая. Ты не родственница моему любимому учителю, профессору Рейнмару фон Штетенкорну?
– Внучка, – успела вставить внучка, – а ты что, тоже эти книги читал?
– Круто! Теперь, если я тебя соблазню и женюсь на тебе, дедушка будет за просто так мне отличные отметки ставить! – просиял молодой нахал, но увидев, что лицо девушки недобро наливается краской, пошёл на попятную. – Ладно. Не кипятись, не буду соблазнять. Профессор и так мне хорошие оценки ставит. Наверное, нравлюсь ему. Как ученик.
Так познакомились Амелия и Родерик. И, как-то сразу, подружились. А потом, тоже весьма быстро, дружба переросла в нечто большее. Амелия не знала, за что пришлась по душе Родерику, не важно, достоинств у неё хватало. Девушка небезосновательно считала себя красивой, умной, воспитанной, сильной, остроумной, скромной и ещё много какой, разве всё упомнишь. Родерик красавцем не был. При весьма среднем росте он обладал развитой мускулатурой (Амелия ко времени повествования уже успела изучить каждый мускул) и широкими плечами. От этого рост казался меньше, а фигура, как-то, квадратнее, что ли. Крупный нос и почти бесцветные глаза тоже не добавляли шарма. Необычными были волосы. Блондины в центре Германии были такой же редкостью, как деревья в лесу, но волосы на голове Родерика иногда, когда на них падал яркий солнечный свет, отдавали зеленью.
Амелия точно знала, за что полюбила Родерика: с ним было легко и спокойно. Молодой человек, несмотря на свою говорливость, мог внимательно слушать, поддержать разговор на любую тему. Ему можно было рассказать про любую проблему, молодой мужчина решал её быстро, весело и легко. У самого Родерика, казалось, проблем не было вообще. Амелия никогда не видела его грустным. А ещё, это был настоящий мужчина. Надёжный. Как стена, за которой не чувствуешь бурь и невзгод. Он не склонялся не перед кем. Он мог уважать человека, признавать, что в чём-то не настолько хорош, как кто-то