— То есть Виталий Дмитриевич желает породниться с боярским родом.
— Для начала помочь появиться таковому, а там уж и получить выгоду. Что же до меня…
— Ди-има? — многозначительно спросил я.
— Ну, нравится она мне. А там сделаю всё, чтобы и во мне она увидела не столько возможность, сколько мужчину, опору и мужа.
— Ладно, если так. Главное, что оба всё понимаете. Вы мне небезразличны, и я не хотел бы, чтобы между вами пробежала чёрная кошка. Давай к нашим баранам. Боярич Третьяков бретёр, а значит, и его окружение может быть из таковых. Так что ты там поаккуратнее и не поведись случайно на групповую дуэль. Твоя задача оговорить место и условия схватки. И не забудь, что я могу драться только в манеже.
— Помню. А насчёт групповой дуэли…
— Даже не думай. За Третьяковым два поединка с окончательной смертью. Возможно, дружки ему не уступят.
— Хорошо, хорошо, как скажешь.
Мы попрощались, и Дмитрий отправился улаживать вопросы по поединку. Час уже неурочный, но что уж тут поделать, коль скоро так сложилось. Потому и клуб был выбран в качестве места встречи секундантов, что там можно прождать хоть до утра.
Пока ожидал друга, решил помедитировать, для чего прошёл в свою комнату. Извлёк из ящика стола склянку с зельем. Не отличного качества, а лишь хорошего, что увеличивает скорость роста вместилища только в пятьдесят раз. Да ещё и перерыв между приёмами в десять суток. Как говорится, почувствуйте разницу.
Опрокинул содержимое в себя, устроился в кресле и, закрыв глаза, провалился в транс. В трудах время пролетело незаметно, и по прошествии часа я открыл глаза, с удовлетворением отмечая произошедшие изменения.
Итак, вместилище двести пятьдесят восемь, разовый лимит пятьдесят один, а дальность атаки возросла до ста тридцати пяти шагов. Конечно, прибавка не та, что была раньше, но, с другой стороны, всё познаётся в сравнении. К примеру, Ольга не может сравниться со мной в росте вместилища даже с учётом приёма зелий отличного качества. Но мне-то от этого не легче. К хорошему оно как-то быстро привыкаешь…
— Ох и душные в этот раз попались. Никита, ты с такими в следующий раз больше не ссорься. Пользы от таких знакомств как с козла молока. То ли дело в прошлый раз. Ну красота же, — довольно потянувшись, произнёс вернувшийся друг.
— Рассчитывал на совместную пьянку? — предположил я.
— Было дело. Но с этими душнилами пить опасно, выбешивают снобы хреновы.
— Понимаю. Надеюсь, они тебя не развели на групповой поединок? — всполошился я, заподозрив неладное.
— Если бы я отказался, то сам себя перестал бы уважать, — легкомысленно пожал плечами Дима.
— Ты понимаешь, что вообще творишь? Не слышал, что я тебе сказал? Третьяков записной бретёр и убийца, и его круг вполне…
— Никита, я всё помню, — перебил он меня. И добавил: — Но иначе никак.
— Ладно. Ты студент и имеешь право выставить вместо себя поединщика. Я попрошу Любавина…
— Ты не станешь этого делать. — Друг вперил в меня серьёзный взгляд.
— Твою налево, Дима, — в сердцах выдал я и уточнил: — Драться будем два на два или один на один?
— Два на два.
— Ну, хоть так.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ничего. Пошли спать.
— Кстати, ты ведь тоже можешь выставить вместо себя поединщика. Так отчего тогда твой тесть не сделает этого? Или он не в курсе?
— В курсе. Но он во мне не сомневается.
— В девятнадцатилетнем мальчишке?
— Мне через месяц двадцать.
— Очень большая разница, — передразнил меня он.
Спал я хорошо. Ни бессонницей не страдал, ни мысли нехорошие не одолевали. Стоило только коснуться головой подушки, как тут же провалился в темноту без сновидений. Сказывалось напряжение последней недели. Все эти дни, а вернее, ночи я посвятил написанию карт. Для связи с управляющим поместьем Булыгиным и портальные непосредственно в Орешково. Восстанавливался же с помощью рун, что, как ни крути, а за полноценный отдых сойти всё же не может. Вот и добирает организм, как только появляется такая возможность.
Рано утром мы с Дмитрием выдвинулись к универу. В карете доехали до пятачка, что неподалёку от него, чтобы нанять лихача. Приезжать на поединок в своём экипаже моветон, так что пришлось пересаживаться в наёмный…
— Итак, милостивые государи, не желаете ли примириться? — спросил управляющий манежем, он же распорядитель дуэли.
— Я готов к примирению, если Третьяков принесёт извинения в присутствии моей жены, — обозначил я своё условие.
Ура! Ура! Ура! Первым драться выпало именно ему. Почему я так рад? Потому что после разговора с тестем к этому козлу у меня появился особый счёт. А вот крови Лужина я уже и не хотел. Так. Поучить немного, и ладно. Если его светлость не ошибся, то с него этого урока будет достаточно.
— Извиняться перед худородным дворянчиком, возомнившим из себя бог весть что, и распутницей, снюхавшейся с ним до свадьбы? Вот уж увольте, — хмыкнул Третьяков.
— Благодарю вас, Михаил Игоревич, — совершенно искренне произнёс я, улыбнувшись так, словно мне преподнесли самый желанный подарок.
Мой противник впервые посмотрел на меня с лёгкой тенью сомнения, но быстро прогнал его, вновь став уверенным в себе и своей правоте.
— Обращаюсь к секундантам. Вы вправе отказаться скрестить клинки без урона для своей чести, — продолжал придерживаться протокола распорядитель.
— Нет, — едва ли не в один голос произнесли Дмитрий и секундант Третьякова.
— Господа студенты, вы имеете право выставить вместо себя других бойцов. И сделать это всё ещё не поздно без урона чести, — вновь напомнил распорядитель.
Мы снова отказались, после чего нам предложили склянки с блокирующим зельем. И вновь меня охватило тянущее ощущение пустоты под ложечкой. Я настолько свыкся с даром, что мною на секунду даже лёгкая паника овладела. Но это быстро прошло, и я извлёк из ножен клинок.
— Поединок двое на двое, в случае победы над своим противником победитель без урона чести может прийти на помощь своему другу, даже атаковав со спины, — напомнил распорядитель и подал знак сходиться.
Третьяков оказался опытным бойцом и великолепным фехтовальщиком. Он не бросился в атаку и не повёл себя самоуверенно, несмотря на то что перед ним