По мере того, как Алехандро говорил, стараясь, чтобы его голос звучал отстраненно, Лопес то багровел, то бледнел, а после последних слов чуть ли не окаменел, застыл как монумент, и только хрипел. Нужно было его «добить», пока диктатор не опомнился, а то еще впадет в «не адекватность», и за жизнь тогда и одного гуарани не дадут. Сейчас важно перевести внимание, и не на доводы разума, а на отвлечение.
— У меня с собою много литературы, вы ее сможете прочитать, дон Франциско. Пока же я вам покажу другое — это не чудо, но весьма похоже на него. Вы сможете посмотреть на времена Наполеона и посмотреть на него в последний год правления во Франции. Но воспринимайте это как театральную постановку, вы ведь были в Париже в подобного рода заведениях. Я вам позже все объясню — вот, уже готово.
Алехандро говорил уверенно и напористо, осознавая, что нужно отвлечь диктатора зрелищем, которое его, несомненно, ошарашит. На одной из флешек были исторические кинофильмы, и там «Ватерлоо». Эпоху генерала Бонапарта, ставшего императором, Лопес любил, а потому эта картина подходила как нельзя лучше. И обращаясь к онемевшему диктатору, он из рюкзака достал айфон, батарея была заряжена от солнечной батареи еще вчерашним днем, и, включив, вставил флешку. Быстро нашел требуемый фильм и включил его, быстро, но строго сказав.
— Представьте, что вы имеете возможность подглядывать за великим императором, и воочию увидеть его победные и не очень сражения. Вот, смотрите, но нужно соблюдать тишину, прошу вас.
Звук он сознательно убавил, так что Лопес поневоле станет прислушиваться. Перевел на полноэкранный режим, и появились идущие в кабинет императора маршалы Франции. Зазвучала французская речь — дубляж был хорошо сделан. Диктатор вскрикнул от изумления, но тут же впился глазами в экран, и почти не дышал, разбирая слова. Глаза дона Франциско превратились в монеты весом в унцию, и там горел ужасающий огонь. Странно, но весь фильм он просидел молча, только иногда хрипел и вскрикивал, а когда под английской картечью полегла французская гвардия, на глазах Лопеса были слезы, которые текли беспрерывно, оставляя на щеках дорожки…
— Воспринимайте это зрелище как чудесный сон, дон Франциско. Вы единственный человек в мире, который имеет возможность прикоснуться к технологиям, которые похожи на волшебство. Здесь нет никакой дьявольщины — а лишь технический прогресс общества — ведь когда вы родились, никто в Парагвае не видел паровые машины, и мало кто слышал грохот пушек. Но время идет, и с каждым годом появляются новшества. Раньше художники писали портреты долгими днями, а сейчас почти моментально делают фотографии, я вижу они у вас тут на стене. Потом пленки со снимками начнут склеивать, и появятся движущие картинки. Поверьте — в мире за полтора века очень многое изменится, клянусь именем господа нашего!
Алехандро демонстративно перекрестился на настенное распятие, краем глаза продолжая наблюдать за «генералом». Весь фильм он боялся, что Лопеса инфаркт ударит, но нет, дон Франциско продержался как стойкий оловянный солдатик, даже дышал через раз. Возможно, он на самом деле ощутил себя подглядывающим в «замочную скважину» за событиями, и к тому же был заворожен зрелищем, даже расчувствовался. Так что прав классик, заметивший, что такова великая сила искусства.
— У меня порой сердце замирало — я не поверил вашим словам, но то, что вы показали — невероятно. Я умирал вместе с ними…
Генерал подошел к полке, взял пузатую бутылку и щедро плеснул в две кружки, одну из которых протянул Мартинесу, сразу уловившего незабываемый запах «каньи вьехо». Диктатор выпил крепкий напиток как воду во время жажды, будто превратился в русского, Алехандро тут же последовал его примеру, не поморщившись, хотя был немало удивлен. Выдержанный тростниковый ром никогда не пьют в «чистом виде», и если при нем вот так «хлопнули» приличную дозу, то видимо исключительно из стресса. «Подперло» диктатора, что и говорить — ход был верный, он действительно является горячим поклонником наполеоновской эпохи, тут все писали правду. Смотрел пристально, не отрываясь, и даже не дыша — куда только вся природная импульсивность потомка конкистадоров и гуарани подевалась. И никаких громких эмоций — удивительная сдержанность.
— Ты мне говорил о войне, которая началась…
— Вам лучше про нее самому прочитать, дон Франциско. Мои слова принадлежат мне, а вы должны знать, что произойдет из разных источников. Не удивляйтесь — в этом аппарате собрано множество книг, и не каждая библиотека мира может похвастаться таким объемом информации. Никто не знает будущего, кроме вас и меня, так что читайте — тут квинтэссенция, и вы сможете понять, что произойдет в ближайшие годы.
Мартинес быстро нашел нужную папку, открыл файл, вывел на весь экран страницу с названием — Лопес смотрел за его манипуляциями очень внимательно, но без особой настороженности, больше доверчиво, что было хорошим признаком. А потому Алехандро повел пальцем «туда-сюда», как бы «перелистывая» страницу.
— Чтобы прочитать, вам нужно делать так, дон Франциско. Я не буду мешать — вы должны сами разобраться, что случилось с нашей родиной. И если можно, то я бы покурил — у меня осталось всего три пахитосы с моего времени, можете сами сравнить, и убедится. Специально для вас сберег, чтобы вы смогли посмотреть, что курят спустя полтора века.
— Сигары в коробке, дон Алехандро, они ваши. Давайте ваши пахитосы — мне самому стало интересно.
Прикурили сигареты от зажигалки, диктатор курил осторожно, по лицу нельзя было понять его отношение. А вот зажигалке он уделил пристальное внимание, и Мартинес мысленно возблагодарил судьбу, что по привычке имел запасную — эту следовало подарить, благо с пьезо-элементом, можно долго щелкать, пока газ не закончится. А там хана — баллончиков в этом мире днем