Недаром Умаите называли в европейских газетах «Гибралтаром Южной Америки» — крепость того стоила. Именно потому европейцам никак не удавалось навязать Парагваю свои условия — это последовательно попробовали англичане и французу, затем «обломали зубы» американцы, и получили «от ворот поворот» бразильцы. Одними кораблями тут не обойдешься, нужно было высаживать десант и брать крепость в осаду, и учитывать одно нехорошее обстоятельство — ведь оборонять ее может большая часть парагвайской армии. А одно это превращало любую колониальную войну из «маленькой и победоносной» в крайне тяжелое и затратное предприятие, на которое никто не решился. И лишь создав «Тройственный альянс», объединенными усилиями Бразилия, Аргентина и Уругвай смогли за шесть лет сломить парагвайцев, нанеся им катастрофические потери, от которых страна так и не оправилась толком, несмотря на минувшие полтора века.
— Посмотрите на эту крепость, дон Аневито — она абсолютно неприступна с реки, но только до одного момента.
— Интересно, и какого же случая, дон Алехандро?
Лопес тоже пыхнул сигарой, в голосе послышался нескрываемый интерес. «Хехуи» пришлепал сюда вечером, с трудом поднимаясь против течения. Однако их встретили, сообщив, что «генерал» находится сейчас в своей крепостной резиденции, и примет капитана парохода рано утром. Это как нельзя больше устроило Мартинеса — лейтенант отдаст бумаги и его рапорт диктатору, а тот их прочитает внимательно, в чем сам Алехандро не сомневался. Все серьезные дела решаются именно с утра, когда человек отдохнул за ночь и его состояние близко к оптимальному, нет раздражения, что свойственно после долгого и напряженного дня. Такие моменты требовалось учитывать, как и утреннюю «накачку» командира «Хехуи» — тот пойдет на встречу с президентом в «одухотворенном» виде. Потому именно сейчас, ранним утром, и можно частично вскрыть «карты».
— Как только у бразильцев войдут в строй броненосцы и мониторы, они пройдут мимо Умаите. Гладкоствольные орудия даже с короткого расстояния не смогут им причинить повреждений, что показала война дикси с янками. Нужны бронебойные снаряды и стальные нарезные пушки, а у нас их нет. Но есть вроде эффективные средства борьбы, не стоит рассчитывать на цепи, я имею в виду пороховые мины, что были применены еще русскими десять лет тому назад. И на которых подрывались корабли гринго в их междоусобной войне. Но и они имеют четко выраженный оборонительный характер, к тому же установленные в воде, они через какое-то время, отнюдь не долгое, придут в негодность — порох отсыреет.
Алехандро пыхнул сигарой, еще раз внимательно посмотрел на укрепления — там вроде проявлялась жизнь, наступило некоторое оживление. Стали появляться солдаты, и каждый раз он невольно морщился от вида этого босоногого воинства. И заговорил снова, попыхивая сигарой:
— Тогда как нам настоятельно требуется атаковать на реке и потопить неприятельские корабли — в обороне войну не выиграть, требуется энергично наступать на противника и нанести ему недопустимо высокие потери, и лишь потом задействовать наши пароходы и навязать генеральное сражение значительно ослабленной бразильской эскадре. И такие средства можно сделать быстро, благо все необходимое для их создания имеется, а в том, что найдутся храбрые люди, способные напасть на неприятеля, я нисколько не сомневаюсь. В войне между собой гринго применяли шестовые мины, подрывая их у бортов кораблей. Можно использовать несколько другой вариант — эти самые мины скреплять между собой тросами и ночами минировать вражеские корабли на стоянке. Тут изложено многие варианты — эти бумаги прошу вас передать «хефе», вы ведь будете у него утром?
— Несомненно, сеньор Мартинес — мне приказано ждать приказа «генерала». И да — я передам все эти бумаги президенту из рук в руки при встрече, которая назначена. Однако до этого часа еще много времени, вы позволите мне с ними ознакомиться, если не секрет для меня?
— Конечно, эти бумаги касаются исключительно моих собственных соображений ведения войны. И тут новшества, что позволят нам одержать победу. Именно нам — я вернулся на историческую родину только для того, чтобы одержать вместе с ней победу, хотя мог бы служить и служить за достойное вознаграждение, окруженный почетом. Но умирающий отец сказал мне о том, что не стоит оставлять отечество в трудный для него момент. И несмотря на обиды от «Доктора», которые перетерпело все наше семейство, нам не следует таить на нее какое-либо зло. Как видите, дон Аневито, мы не забыли язык, и я достаточно хорошо говорю на гуарани.
— У вас почти нет акцента, донн Алехандро, хотя многие слова вы не знаете. А испанский язык практически безупречен, хотя…
Парагваец замялся, и Алехандро прекрасно понимал почему — он специально пересыпал свою речь «чужеродными» словами. В том и есть основная причина «деликатности» командира «Хехуи», отнюдь не легковерного человека, чтобы полностью доверять иностранцу, пусть и говорящему на гуарани. А на этом языке мог говорить только тот, кто жил в Парагвае, или родители которого являлись выходцами из этой страны. Именно это и взял за основу «легенды» Мартинес — выдавать себя за уроженца было бы безумием. Но еще большим сумасшествием стало бы сказать правду. Поверить в «провал во времени» вряд ли бы кто-то из местных смог. А если бы матросы узнали, что это случилось в самой «заднице дьявола», то выводы могли последовать самые печальные. Он уже успел заметить с первых часов пребывания на борту парохода, что за ним установили мягкое и ненавязчивое наблюдение, не оставляя его ни на минуту.
А это плохо — его вещи абсолютно не соответствуют эпохе, и единственное, что может спасти, так то, что сами парагвайцы просто не поверят в появление «хронотуриста», и постараются подыскать для себя более разумные объяснения. И тут им надо помогать, рассыпая о своем прошлом намеки, но отнюдь не говоря правду. И такое поведение не будет удивительным — в эту страну с каждым годом приезжает из европейских стран множество переселенцев, к которым относятся вполне дружелюбно.
— Я в той же степени уверенно говорю на английском и русском языках, последний для меня так же родной, пусть и в определенной степени. Еще немного понимаю немецкий, французский и португальский, по крайней мере могу изъясняться, не применяя жестикуляцию. Вы ведь сами прекрасно знаете, что ругаются моряки на очень многих наречиях.
Они оба рассмеялись, с этого момента, протянув бумаги Лопесу, Алехандро ощутил, что наступил очередной «рубикон» в его жизни, через который он «перешел», а к добру ли, к худу — кто знает?
Такова была главная береговая батарея