— Твою же, — проворчала с досады и мысленно добавила про себя «Косорукая».
Но этого прокола мне, видимо, показалось недостаточно, поэтому я тут же нагнулась, чтобы поднять самый крупный осколок и, естественно, порезала подушечку пальца.
— Да, что же это такое? — зашипела я не столько от боли, сколько от досады и вида крови.
У меня совсем мозг набекрень съехал, зачем схватилась за осколок? Знаю же, голыми руками битого стекла касаться нельзя, и всё равно поранилась.
— Стой не двигайся и главное — ничего больше не трогай, я сам уберу, — зашипел на меня Вадим, словно я нерадивая пятилетка, которая ежедневно, то падает, то режется, то ударяется лбом о дверной косяк, а после заставил меня вынуть изо рта палец, который я туда инстинктивно засунула, пытаясь зализать ранку. — Не делай так, просто подними руку.
Я обрабатывала рану с помощью выданных Адашевым антисептика и ватных дисков, а он надел перчатки, подмёл пол, а теперь протирал его смоченными в воде бумажными полотенцами.
— Что ещё не так? На что ты смотришь? — поинтересовалась я, потому как Адашев, сидя на корточках, замер с полотенцем в руках и хмуро смотрел на мою ногу.
— У тебя в ногу вонзился осколок и довольно глубоко. Надо его вытащить.
Пока я, согнувшись, не без содрогания оценивала размер катастрофы, Вадим отложил в сторону полотенца, снял перчатки, затем без предупреждения поднял меня на руки и понёс в направлении гостиной.
— И зачем было нести меня на руках? Мне же взрывом ногу не оторвало, так просто царапина, могла бы и сама прекрасно дойти, — проворчала я, когда Адашев сгрузил меня на диван.
— Сама ты уже вся изрезалась. Сиди смирно. Непонятно, насколько глубоко вошёл осколок и что при этом задел.
— Ты ещё скорую вызови или лучше сразу консилиум врачей созови, — съязвила я, но на самом деле злилась не на Адашева, а на себя и свою вдруг откуда-то взявшуюся неловкость, а ещё жутко смущалась, вот и пряталась за маской раздражения.
— Не исключено, что придётся, — в ответ буркнул Вадим.
С какой стороны ни взгляни, из Адашева выходил какой-то чудной доктор. Вместо того чтобы взять и вынуть осколок, он на него только смотрел и смотрел, и никак насмотреться не мог, и мою ногу при этом всё наглаживал и наглаживал. По икре от колена к стопе и обратно, по кругу…
И всё бы ничего, но моё тело реагировало на его прикосновения. Это реакция меня даже не нервировала, а пугала. Раньше меня тоже касались и целовали парни и куда откровеннее, но от их ласк я и приблизительно не чувствовала такого томления в паху, не кусала губы, не дышала так часто, и сердце не заходилось как бешеное.
— Катя, ты можешь сидеть ровно на месте, чего дёргаешься как уж на сковородке? — подняв на меня взгляд, возмутился Адашев.
Я не дёргаюсь, я, похоже, кое-кого вожделею.
Твою же мать совсем сдурела.
Это всё шампанское виновато! Ну да, пью редко, с непривычки и один бокал может закоротить в голове какие-нибудь нейронные связи.
Решив, что с меня хватит, нагнулась и без колебаний вытащила из ноги злополучный осколок, а хлынувшую кровь остановила, прижав к ране бинт.
— Ты нормальная?! — рявкнул Вадим.
— Надеюсь, да, но уже не уверена, — спокойно отозвалась я, левой рукой схватила аптечку и, продолжая прижимать бинт к ноге, под ошарашенным взглядом Адашева от греха подальше поковыляла к себе в спальню. — Спасибо за помощь, тебе, наверное, уже сильно пора домой. Оставь всё как есть, я немного полежу, потом сама всё уберу.
Слава всему в квартире Вадима, в отличие от дома Левашовых, у меня в спальне на двери имелся замок, поэтому закрылась и не показывала нос из укрытия, пока не хлопнула входная дверь, сообщая о том, что Вадим уехал.
К слову, дверь хлопнула только через час, а когда я вышла из спальни, квартира сияла — Адашев убрал все последствия ужина.
Глава 12
С того момента, как заняла место Рины в роли невесты Адашева, в течение двух недель я плотно общалась с агентством по организации свадьбы: утверждала цветовую гамму оформления столов, одобряла предложенное рестораном меню, выбирала праздничный торт…, но всё это время меня не покидало ощущение нереальности происходящего. Казалось, словно все мои действия совершаются понарошку и в действительности никакой свадьбы не будет.
Однако сегодня, когда стилист сотворил настоящее волшебство с моими волосами и лицом, а потом я посмотрела на своё отражение в зеркале в подвенечном платье, лбом о лоб столкнулась с реальностью, от которой, по всей видимости, всё это время отгораживалась на подсознательном уровне, воспринимая суету перед свадьбой, как своего рода игру.
Уже через несколько часов, мы с Вадимом станем мужем и женой — дикость вперемешку с безумием, но тем не менее факт.
Дикость — потому что наш брак заведомо бутафорский, а дикость — потому что вопреки здравому смыслу и предстоящему разводу через три года Вадим мне интересен. Причём интересует он меня именно как мужчина.
После приветственного ужина с родителями, когда я впервые осознала влечение к Вадиму, начала прислушиваться к своим чувствам и несколько раз замечала, что смотрю на него и не могу отвести взгляд, что слушаю его с открытым ртом, а иногда нарочно не соглашаюсь с ним по какому-нибудь вопросу насчёт свадьбы, лишь бы затянуть нашу встречу хоть на чуть-чуть.
И сам Адашев, словно назло, подливает масло в огонь. Мало того что на людях смотрит на меня с нежностью, как будто в самом деле влюблён, постоянно обнимает и заботливо держит за руку, так теперь и наедине он само терпение, уступчивость и обходительность.
Мне вот очень интересно, а куда девался прежний Вадим? Высокомерный, невыносимый, придирчивый, источающий по любому поводу раздражение. В начале нашего знакомства я же мимо него спокойно пройти не могла, он обязательно осуждающе на меня смотрел, цокал и делал недовольную мину.
Требую срочно вернуть вредного Вадима, а этого нового от греха подальше — забрать!
Шутки шутками, но мне становится совсем не смешно, стоит только представить, что начиная с сегодняшней ночи и на протяжении трёх лет мне придётся жить с Адашевым вместе под одной крышей и видеть его каждый день. Как сделать так, чтобы моя симпатия к нему не переросла во что-то большее?
Тяжко вздохнула и ещё раз