Я повернулся к замершему в полушаге от меня Черепанову. Мне показалось, что Алексей растерялся. Он перевёл взгляд с висевших на стене портретов на моё лицо, пожал плечами.
— Не знаю, — сказал он.
«Эмма…»
— В Кремлёвской стене похоронен Алексей Петрович Карпинский, — сообщил я. — Ты слышал о таком?
Черепанов покачал головой.
— Это один из основоположников российской научной школы геологии. А ещё он был первым выборным президентом Российской академии наук и Академии наук СССР. Улавливаешь величину его фигуры? В его похоронах участвовал сам Сталин!
«…Игорь…»
— Ещё там же похоронили Игоря Васильевича Курчатова, «отца» советской атомной бомбы.
Алексей кивнул, будто в подтверждение моих слов.
Ветер царапнул со стороны улицы оконное стекло горстью мелких льдинок.
— Теперь там же похоронили Сергея Павловича Королёва, — сообщил я. — Рядом с Фролом Романовичем Козловым, членом ЦК КПСС. И рядом с Сергеем Владимировичем Курашовым, покойным министром здравоохранения СССР.
Черепанов снова кивнул. Он плотно сжал губы — те превратились в тонкую розовую линию.
— Чувствуешь, Лёша, как высоко оценила наша Родина заслуги Сергея Павловича? Я тебе скажу, что это самое малое, что он заслужил. Почти все наши достижения в космической области последних десятилетий так или иначе связаны с Королёвым. Сергей Павлович был Председателем совета главный конструкторов СССР. В официальных документах СССР его так и называли: «Главный конструктор».
За стеной раздался грохот (будто упал шкаф).
Но Черепанов на этот звук не отреагировал. Лёша пристально смотрел мне в лицо.
— В некрологе ты видел краткий перечень его достижений, — произнёс я. — Но я тебе, Алексей, скажу, что именно Королёв выбрал для первого полёта в космос кандидатуру Юрия Гагарина. А после того исторического полёта Гагарин подарил Королёву свою фотографию, на которой написал: «Дорогому Сергею Павловичу — космическому отцу — в знак искреннего уважения и благодарности. Гагарин».
Я снова взглянул на портреты космонавтов.
Перевёл на них взгляд и Черепанов.
— Так что здесь у тебя сейчас собраны портреты всех космонавтов, — сказал я. — Но эта семья выглядит неполной без их «космического отца» Сергея Павловича Королёва. Разве не так?
Я заметил, как Черепанов дёрнул плечами.
— Наверное, — сказал он. — Но я же не знал… ну, про «отца».
— О Сергее Павловиче у нас в стране раньше не говорили. Его личность была строго засекречена. Уверен, ты понимаешь, почему.
Лёша тряхнул головой. Он выглядел сейчас предельно серьёзным — я его таким ещё не видел.
В глазах Черепанова отражался проникавший в комнату через не зашторенное окно свет.
— Вот ответь мне, Алексей, — сказал я. — Почему ты нацелился на профессию космонавта? Что именно тебя в ней привлекло? Чего ты от неё ждёшь? Чем она лучше профессии милиционера или повара?
Черепанов моргнул, вновь посмотрел мне в лицо. Пару секунд он молчал, будто размышлял над моими словами.
Затем Алексей усмехнулся и ответил:
— Скажешь тоже. Конечно, отличается!
— Чем, если не секрет?
Черепанов указал рукой на портрет Юрия Гагарина.
— Космонавты — герои! — сказал он.
— А милиционеры — не герои? Милиционеры ловят преступников. Едва ли ни ежедневно рискуют своей жизнью.
— Милиционеры не летают в космос!
— Не летают, — согласился я. — Ты мечтаешь о полётах?
— Конечно! — ответил Черепанов.
— Тогда почему ты не записался на парашютный спорт? Кировозаводск большой город. Я уверен, что здесь есть такая секция.
Алексей кивнул.
— Есть.
— Так в чём дело?
Мне показалось, что румянец на щеках Черепанова стал темнее.
— Прыжки с парашютом, — сказал он, — это не то. Это не космос.
Я указал рукой на карандашный рисунок, где похожая на Свету Клубничкину космонавтка позировала в скафандре на фоне пышной растительности чужой планеты.
— Думаешь, что космос вот такой? — спросил я. — Разочарую тебя: таким он будет ещё нескоро. А пока полёты в космос не слишком романтичное занятие. Тебя запихнут в тесную кабину и забросят на земную орбиту, где из романтики только красивый вид из иллюминатора. Какое-то время ты полюбуешься этим видом. Затем ты вернёшься на Землю. Это будет примерно тот же прыжок с парашютом, только без любования красивыми видами с высоты птичьего полёта.
Я показал на рисунок, где Черепанов изобразил Землю — вид с околоземной орбиты.
— Лёша, полёты в космос, — сказал я, — это тяжёлая работа, сопряжённая с повышенным риском для жизни. На Землю вернутся не все космонавты. Космонавты понимают это лучше, что кто-либо ещё. Именно поэтому космонавтам присваивают звезду Героя Советского Союза. Шансы погибнуть при выполнении этой нелёгкой работы очень высоки. Люди идут на этот риск сознательно. В этом и заключается их героизм. Считаешь это обстоятельство романтичным?
Алексей нахмурил белёсые брови.
— Считаю! — сказал он.
Я заметил, как Черепанов стрельнул глазами в направлении похожей на Свету Клубничкину космонавтки.
— Рассуждаешь так, потому что космонавты нравятся девчонкам?
Черепанов не сразу, но всё же кивнул.
— Нравятся, — сказал он. — Я знаю.
Он снова посмотрел на меня — мне почудился вызов в его взгляде.
Я невольно вспомнил, как кряхтел сегодня Черепанов на уроке физкультуры, когда силился подтянуться на турнике хотя бы трижды. Но не вспомнил, чтобы в школе девчонки бросали на него восторженные или даже просто заинтересованные взгляды. А вот на меня одноклассницы на уроках и во время перемен посматривали: кокетливо, с любопытством.
Я кивнул и заявил:
— Согласен с тобой. Конечно, космонавты женщинам нравятся. Это и понятно.
Я бросил взгляд на циферблат часов. Покачал головой.
Сказал:
— Ладно. Лёша, я тебе объясню, какие ещё мужчины нравится девчонкам. Но позже.
— Почему, позже?
— Мы с тобой и так уже заболтались, — сказал я. — Давай займёмся математикой, если ты не возражаешь. А о космонавтах и о женщинах мы с тобой ещё обязательно побеседуем.
* * *
Мой подход к занятиям математикой удивил Черепанова. Потому что я не потребовал от Алексея пояснений для вычисления задач. Я вообще не нагрузил его решением задач и примеров. Лишь просил, что бы Лёша зачитывал мне задачи и примеры из школьного учебника вслух. Следил за тем, как Черепанов называл те или иные математические значки и символы. Повторял его