— И правильно сделал! Любые чары несут на себе отпечаток создателя, а порча так и подавно. Запомни: для нашего брата нет ничего опасней его собственных чар, обузданных противником! Но мы отклонились от темы: откуда тот поручик вообще о Гае узнал?
— Я рассказал. Странное поведение Гудимира вопросы вызвало, ну и слово за слово выплыло, кто именно его на меня науськал.
Магистр снисходительно фыркнул.
— Не льсти себе! Гай просто дружочка своего закадычного разыграл. Наплёл, поди, что тебя после слабенькой порчи еле откачали… Впрочем, не суть. Что дальше?
Я развёл руками.
— Дальше поручик пристал как банный лист. Вроде как под нарушение дуэльного кодекса Гая подвести захотел, раз уж он сказал ту драную муху развеять.
Первоцвет закатил глаза.
— Какую ещё, Царь небесный, муху⁈
— Да я же рассказывал! Гай меня порчей приложил, а я её собрал и вытолкнул из себя к чертям собачьим. Только его чары не вихрем кровавой мороси вырвались, как когда исходящий меридиан прожигал, а во что-то вроде демонической мухи обернулись. Ну я её и прихлопнул.
Магистр отставил бутылку с молоком на подоконник, запустил пальцы в волосы и какое-то время молча вышагивал от стены к стене, затем как-то странно глянул на меня и отметил:
— Эту подробность ты в прошлый раз упустил!
— А она какое-то значение имеет? — озадачился я.
Первоцвет выставил перед собой указательный палец и негромко, но как-то очень уж веско произнёс:
— Забудь!
— В смысле? — не понял я.
— Забудь! — повторил магистр. — И никому больше о той вашей стычке не рассказывай. И уж тем более не стоит упоминать, что посвятил в её подробности меня. Никому. Никогда.
Столь категоричное требование окончательно сбило с толку, и я настороженно уточнил:
— Что-то не так с той мухой?
Первоцвет испустил тяжёлый вздох.
— Во многих знаниях многие горести, и я не желаю их преумножать. Просто заруби себе на носу: в наших кругах не принято интересоваться чужими атрибутами и аргументами. Не стоит обсуждать их с посторонними, и о собственных распространяться тоже не нужно. Что касается Гая… — Магистр покачал головой. — Мой тебе совет: держись от него подальше, не зли и лучше вообще не попадайся на глаза! А теперь сгинь, пока у меня несварения не случилось!
Глава 16
Всю дорогу до усадьбы я мысленно крыл распоследними словами Гая и Чеслава, а заодно и Первоцвета. Мысли то и дело возвращались к демонической мухе, но сколько ни ломал себе голову, никаких более-менее правдоподобных предположений на сей счёт выдвинуть так и не смог. В итоге решил полученным советом не пренебрегать и вести себя тише воды, ниже травы.
За ужином я традиционно уже поиграл в гляделки с Беляной и отправился в спальню, там прогнал весь комплекс упражнений по развитию абриса, а когда погасили свет, вытянул из кобуры и сунул под подушку револьвер.
Вот же, черти драные, дожил!
Но никто меня ночью не побеспокоил и до больницы тоже удалось добраться без приключений, а там всё пошло своим чередом, будто вчера и не было никакого разговора по душам. Дважды магистр Первоцвет привлекал меня к исцелению пациентов с запущенной порчей, а дополнительно поспрашивал об уже прочитанных главах медицинского трактата, благо зазубривать его наизусть не было нужды, от меня требовалось лишь понимание предмета.
— Больше усердия! — заявил в итоге магистр. — Иначе не видать тебе патента как собственных ушей! А теперь дуй к хирургам в остановке кровотечений практиковаться. И смотри не филонь!
Всерьёз рассчитывать на патент лекаря первого класса мне в любом случае не приходилось, но трактат о высшей порче я тем не менее штудировал со всем прилежанием. С чем-то разбирался сам, что-то растолковывал Радим. Магистр Первоцвет тоже помогал, но больше советами по практическому применению знаний, теорию он не разжёвывал.
Пациентов с запущенными случаями порчи доставляли в больницу не так уж и часто, но штаны без дела я не просиживал — ассистировал то одному врачу, то другому. Лечить не научился, недоступным для понимания оставалось даже простенькое наложение рук, но вот затворять раны и останавливать внутренние кровотечения наловчился весьма и весьма неплохо. Срастить сломанную кость, порванное сухожилие или рассечённую плоть, сколько ни пыжился, не получалось, зато с кровеносными сосудами это выходило едва ли не само собой. Пусть зачастую дальше требовалось вмешательство полноценного целителя, но в полевых условиях моих способностей должно было хватить за глаза.
— Тебя б натаскать ещё хоть немного… — вздохнул по достоинству оценивший мои успехи магистр Первоцвет и махнул рукой. — Ну да чего уж теперь!
Дни пролетали один за другим, и как-то за завтраком Беляна негромко шепнула:
— Сегодня ночью! Не забудь отпроситься с дежурства!
Я кивнул и в больнице первым делом заявил о намерении взять выходной, благо отработал в усадьбе почти полную седмицу, да на хирургов вкалывал, не покладая рук. Препон мне чинить не стали и внесли в табель запись о выходном, велели только занести соответствующее уведомление в усадьбу.
Но освободили меня исключительно от ночного дежурства, сначала я разбирал непонятные места в трактате о порче, а после закреплял полученные знания на практике. Затем ещё и в операционной половину смены отпахал, вымотался в итоге до крайности — ясно и понятно, что когда на воротах перехватил Огнич, я этому обстоятельству нисколько не обрадовался.
— Нет, нет, нет! — сразу пошёл я в отказ. — Никаких кабаков и борделей! У меня планы на вечер!
— Да не очень-то и хотелось! — рассмеялся фургонщик. — Я ж из Тегоса только! Так вчера с босяками гульнул, что до сих пор штормит.
— А чего тогда?
— Да они передать просили, что человек, которого ты искал, ещё месяц назад в Поднебесье уплыл.
Я кивнул и уточнил у фургонщика:
— Сказали, сколько я им должен?
— Стол накроешь при следующей встрече.
Меня такие запросы босяков всецело устроили, я пригляделся к Огничу и спросил:
— И как у тебя с абрисом?
Фургонщик расплылся в довольной улыбке.
— Оправу сформировал и меридиан исходящий прожёг. Гляди! — Он поднял руку, и над раскрытой ладонью вмиг засиял шар беловато-синего пламени. — Во!
Фокус был не из сложных, но прежде Огничу ничего такого не удавалось даже близко. Впрочем,