Ксавьер, не заставляя себя ждать, сконцентрировал ману в кулаке и нанёс удар. Стена рухнула, а за ней появился столб огня, освещая всё вокруг, как факел во тьме. Маг Руфин, стоявший в центре пещеры, был в шоке, его лицо выражало такое потрясение, словно он увидел призрака.
— Как они выбрались? — воскликнул он, его голос дрожал от ярости и страха, словно струна, натянутая до предела.
Поднявшийся Ллойд поздоровался с невозмутимым видом, его лицо приняло выражение светской учтивости, словно он встретил знакомого на приёме: — Ещё раз. Что, Руфин, в шоке? Наверное, никогда не видел такого шикарного появления на сцене. Жюри бы за такое 10 баллов из десяти поставило.
— Да я вас в порошок сотру, — пробормотал маг, пытаясь сохранить остатки самообладания, его лицо исказилось от злобы, как у человека, который давно перешёл грань разумного.
Он призвал огромного монстра, своего сильнейшего магического союзника. Существо, покрытое бронёй, твёрдой, как сталь, вышло из тени, рыча и скрежеща когтями, словно ожившая горгулья. Его глаза горели красным светом, а из пасти капала ядовитая слюна, прожигая камень там, где она падала.
— Слабость этого монстра — ноги, — сказал Ллойд, указывая на массивные конечности существа, его взгляд стал острым, как у охотника, заметившего уязвимое место добычи. — Это наш единственный шанс.
Но Ксавьер его совсем не слушал. Своей новой взрывной техникой он просто распилил этого монстра напополам, как нож разрезает масло. Ллойд этого вообще не ожидал, его челюсть отвисла, а глаза расширились от удивления, как у ребёнка, впервые увидевшего фокус.
— Разве Ксавьер может использовать мощь взрыва? — удивился он. — В романе об этом не было сказано ни слова.
В итоге победа была за нашей двоицей. А маг Руфин, стоявший в стороне, в панике понимал: ему пиздец. Тут уже не победишь никак. Его лицо белее мела, а ноги подкашивались, как у человека, увидевшего собственную смерть.
Ллойд решил сразу ему предъяву кинуть, его поза выражала такую властность, словно он был судьёй, выносящим приговор: — Ты похитил наших солдат, и из-за этого стройка встала. Как расплачиваться думаешь?
Маг Руфин тут же стал на колени и начал просить о прощении, его лицо исказилось от страха, как у преступника перед казнью.
— Я совершил очень тяжкий грех, — завопил он, его голос дрожал, как осиновый лист на ветру. — Я просто хотел вернуть свою семью…
— Ну, что он несёт? — вздохнул Ллойд, явно не впечатлённый, его лицо выражало такую скуку, словно он слушал самую неинтересную историю в мире. — Это вообще неинтересно.
Он спрашивал про компенсацию за причинённый ущерб, желательно в денежном эквиваленте. Руфин тут же завопил, его голос звучал с отчаянной надеждой: — Здесь много ценных вещей! Я всё отдам!
У Ллойда уже растянулась улыбка до ушей, как у хищника, предвкушающего трапезу. — Значит, это всё теперь моё? Отлично, просто замечательно.
А ещё замечательно, что солдаты целы. Истощены, конечно, но живы.
— Ну, и как маг оправдываться будет? — спросил Ллойд, его голос звучал с холодным любопытством, как у следователя, допрашивающего преступника. — Через пару дней они бы умерли. Что ты собирался с ними делать?
— Я проводил исследование, чтобы узнать, как вернуть мертвых к жизни. Всё это — чтобы вернуть свою жену и сына.
Он рассказал, что был магом в доме одного барона, жил обычной жизнью со своей семьёй. Даже не просто обычной — он был счастлив. Но барону, которому он служил, сильно приглянулась его супруга, и он хотел её забрать. Выбора не было — пришлось бежать. Барон следовал за ними…
— Хватит уже рассказывать эту свою слезливую историю, — прервал его Ллойд, его лицо выражало такое раздражение, словно кто-то царапал ногтями по стеклу. — Менm какая-то нудная, если честно.
— Подумай, если бы ты спас свою жену и сына, что бы они сказали? «Спасибо тебе за убийство сотен невинных жизней ради нашего спасения»? — продолжил Ллойд, его голос стал холодным и резким, как лезвие ножа. — Вурдалаки, которых ты создал, люди, которых ты пустил на опыты — это для тебя всё так, побочный продукт?
Ллойду совсем не казалось, что такая история заслуживает жалости. Его лицо было жёстким, как камень, а глаза холодными, как лёд.
— Чтобы сейчас главный злодей тебе не сказал: истинную натуру этого ублюдка уже не изменить. Ты разрушил счастье стольких семей и теперь навечно останешься убийцей. Ты ничем не лучше этого самого барона, от которого ты бежал.
Ллойд повернулся к магу спиной, его движения были демонстративно небрежными, будто он не считал противника достойным даже взгляда. Он прекрасно понимал: этот ублюдок попытается что-то сделать. Он знал, что Руфин не из тех, кто сдаётся без боя. Маг был слишком горд и слишком отчаян, чтобы просто стоять на коленях и ждать своей участи. Ллойд намеренно дал ему шанс, зная, что тот им воспользуется. Это был расчётливый ход, как всегда.
— Разве я где-то сказал, что ты свободен? — спросил он, не оборачиваясь, но его голос звучал так, будто он уже знал ответ, как шахматист, предвидящий мат в три хода.
Руфин, видя, что Ллойд отвернулся, воспользовался моментом. Его глаза загорелись яростью, а губы искривились в зловещей ухмылке. Он резко вскочил на ноги, его руки сжались в кулаки, и он ринулся на Ллойда, словно дикий зверь, готовый разорвать свою добычу. В его глазах читалась ненависть и отчаяние — он знал, что это его последний шанс.
— Ты слишком самоуверен, мальчишка! — прошипел Руфин, его голос дрожал от ярости, как струна перед тем, как порваться. — Ты думаешь, что можешь просто так унизить меня?
Но Ллойд даже не шелохнулся. Он стоял спокойно, словно ожидая этого, его поза выражала такую уверенность, словно он стоял в центре неприступной крепости. В тот же момент из тени появился Ксавьер. Его меч сверкнул в полумраке пещеры, как молния, и в следующее мгновение голова Руфина уже катилась по полу. Тело мага рухнуло на землю, а в воздухе повисла тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием Ксавьера.
— Слишком предсказуемо, — пробормотал Ллойд, наконец обернувшись, его лицо выражало такое спокойствие, словно он наблюдал за чем-то обыденным. — Такие, как он, всегда пытаются ударить в спину. Но, как говорится, наглость — второе счастье. Только не в его случае.
Ксавьер опустил меч, его лицо