Улицы Луховиц удивили меня непредсказуемостью. Они постоянно меняют свою форму, образуя лабиринт из переулков и проходов. Причудливые изгибы и повороты привели в замешательство даже такого циника, как я. Колдовство делает улицы живыми, реагирующими на настроение и эмоции жителей. Если горожанин счастлив, улицы превращаются в цветущие аллеи, а если не очень, то покрываются туманоми затягиваются серыми облаками. Какой-то Сайлент Хилл. Даже в Москве такого я не видел.
Странные цветы, растущие прямо на тротуаре, постепенно увеличивались или уменьшались в размерах. Дефилирующие мимо люди не обращали внимание на подобные изменения. Я понаблюдал минут пять и вывел закономерность. Если проходил человек относительно обеспеченный, маленькие цветы выглядели как огромные твари, поглощающие тротуар. Но если мимо брёл какой-нибудь бедняк, цветы съёживались и становились размером с доход этого нищеброда. Я рассматривал эту аномалию с презрением. Какой унизительный признак для города! Бедность должна быть искоренена.
Впрочем, меня сюда позвали убивать некие «Некрозубы». Получается, растения — не моя задача. Равно как и борьба с безработицей в Луховицах.
— Лайонел! Найди мне какого-нибудь адекватного горожанина. Пусть расскажет, какие у них тут проблемы. Вряд ли дело в цветочках.
Мой голос из шара-передатчика звучал довольно убедительно.
Оруженосец через минут десять привёл ко мне какую-то трясущуюся от страха девушку, на вид лет двадцати шести. Впрочем, увидев меня в статной фиолетовой мантии Первого дома, она тут же перестала нервничать и кокетливо поправила причёску.
— Меня зовут Синтия, чем я могу помочь уважаемому магу? — сказала она.
С гражданскими разговаривать нам разрешено. Тем более, рядом с Синтией цветы выросли на два метра. Похоже, денег у неё завались. Надо пригласить выпить пива в какой-нибудь шикарной Луховицкой гостинице.
— У вас здесь ничего подозрительного не замечалось? Может, монстры какие-нибудь? Ну или ещё что.
А она вообще неплохо выглядит. Худая, выраженные скулы, милый нос. Длинные ноги. Её роскошные волосы цвета блонд, словно золотая нить, пряди которой переливались на Солнце. Ярко-жёлтые глаза, нежно-розовые губы без всякой помады. Подчёркивающая стройную фигуру блуза с изображением знака заклинания «Узкий бордель». Длинные серьги из серебра. Чёрные туфли на высоких каблуках, которые добавляли утончённости.
Так и влюбиться недолго. Хотя наши придворные сёстры выглядят не хуже. Но они приелись, а тут что-то прям ух.
— Как же не замечалось, господин маг?! Город атакуют некрозубы. Каждую ночь.
Механикус не соврала. Хотя я, конечно, ожидал, что некрозубы это она для рифмы. А тут, получается, они всерьёз так монстров прозвали. Кошмар. Им нужен маркетолог.
— Кто такие некрозубы? — ощущая всю неловкость ситуации, спросил я.
— Как? Вы не знаете? Мы думали, они повсеместно гадят. Такие неприятные штуки, по ночам по городу носятся, тех, кто не спит, натурально съедают. Мы уже год после одиннадцати вечера не покидаем дома. Даже самые законченные алкаши не вылазят. Потому что в дома некрозубы не заходят. То ли мозгов у них нет, то ли какие-то свои правила. Может, этикет чтут.
Ага, я тоже этикет чту. Как одну книжку попробовал почитать, так с тех пор ой как чту.
— И как некрозубы выглядят? — стараясь сдержать веселье, спросил я.
— Как? Представьте, господин маг, что большую чёрную челюсть на две части разорвали. Вот примерно так они выглядят, как половинка челюсти с острыми зубами. Размером примерно с лису.
Я, конечно, прогуливал уроки по фауне России, но таких уродцев не проходил.
— Глаза у них есть?
— Нет, господин маг. У них только челюсть и зубы.
Не веря своим ушам, я спросил:
— Ну а желудок? Они же, если людьми питаются, куда-то должны пищу, эммм, складывать.
— Не уверена, господин маг. Те, кто с ними встречался воочию, как правило, умирали. Потому мало кто про желудок может вам поведать. Но мы были бы очень признательны, если бы вы избавили наш город от некрозубов. Потому что я на нормальном свидании не была уже года полтора. Юность катится, не пойми куда! Такому, как вы, не доставит проблем разобраться с монстрами, я уверена!
Я жестом велел Лайонелу успокоить Синтию, которая уже готовилась заплакать. Он с готовностью выполнил приказ. Пусть не переживает, Первый дом поможет Луховицам!
Только вот сейчас день. Если некрозубы вылазят по ночам, как мне рассказала сильно озабоченная своей бессердечностью механикус, получается, чтобы с ними встретиться, нужно дождаться ночи. До неё ещё часов девять. Чем бы заняться таким? Чтобы приятно, с пользой и вообще не очень скучно.
— Синтия, изумруд ты мой, не отведёшь нас в приличный отель? — весело пропел я. Сам удивляюсь, как бываю фальшив.
Цветы рядом с треском начали жухнуть. Похоже, Синтия докумекала, кому придётся платить за номер. Ну и что? Я — маг Первого дома. Мне ещё до такого опускаться, фи.
А Лайонел-то тоже бросает на девушку довольно недвусмысленные взгляды. Не зря притащил мне именно её! Хрен ему, а не Синтия.
Олень-такси, которого мы так и не отпустили, лениво начал жевать один из жадных цветков.
— У нас за такое штраф полагается, — устало сказала Синтия, обращаясь к оленю. Естественно, что к нему, мне такое предъявить, у неё кишка тонка.
Олень не соизволил ответить. Ну, его можно понять, у них монополия на перевозки.
— Показывай свою гостиницу, — властно скомандовал я и мы втроём бодро взгромоздились на нашего таксиста.
Глава 2. Отельный морок.
Олень, фырча, почти скинул нас со своей широкой спины рядом с гостиницей. Такси у них, конечно, впечатляющее. Лайонел потёр голову. Можно подумать, он ей пользуется.
Пока мы ехали, я беззастенчиво обнимал Синтию за талию. От грядущих перспектив общения с ней наедине в штанах чувствовался жар. Магия позволяла определять текстуру и плотность близлежащих объектов. Я, с некоторым смущением, как студент-фетишист прощупал заклинанием трусики Синтии. Распалить своё либидо, узнать их цвет. Получилось даже крепче, чем ожидал. Насыщенное возбуждение пьянит не хуже высокоградусного напитка. И так же сносит башку напрочь.
Гостиница оказалась довольно посредственной, трёхэтажное здание без видимых признаков ремонта. На первом этаже я увидел кафе с одним залом, в котором располагалась открытая кухня