Фоллер повернулся, и пошел обратно к Гиллену, и обнаружил его таким же, каким и оставил. На судно все уже сели, и разрозненная толпешка стояла, ожидая его отправления. Он посмотрел, как моряки закатывают швартовы «Мурмода» на палубу, и увидел, как начинают они поднимать якорь.
Он походил взад и вперед, и остановился, и спросил у Гиллена.
Не видать его?
Не-а.
Сходи к воротам да одолжи этому слепому ублюдку свои глаза, сказал он. Гиллен повернулся, и пошел, и украдкой глянул через плечо. Фоллер совал трубку в карман, а потом встал лицом к судну.
Фоллер походил там, вникая в то, что́ перед ним, а потом остановился руки в боки. Поглядел, как люди машут с пристани, и оглядел деревянный мост, перекинутый через Фойл, а потом направился к толпе. Подале на воде голодные вились вокруг рыбацкой лодки морские птицы. Он перевел взгляд вверх на «Мурмод», посмотрел, как колесный буксир натягивает канат, проброшенный с судна, а само оно скользит вперед в открытые воды. Еще раз взглянул на лица, выстроившиеся на борту, мужчины, женщины и дети, некоторые промокли от чувств, а другие не промокли и не машут они вовсе, а стоят с каменными лицами, и тут из толпы он выхватил одно лицо, профиль Койла, быстро шедшего через всю палубу, и Фоллер улыбнулся.
* * *
Люди собрали пожитки свои и покинули город верхом. Небо цвета пушечной бронзы, и дождь прижимал сверху их сидячую рысь, собираясь бусинами на непромокайках их, а Фоллер не замечал его на своем черном скакуне. Выехал он на север перед Макеном с Гилленом, которые тащились позади, у последнего лиловый синяк на лице, и сколько-то миль ехали они по дороге. С дороги свернули в Глендоа на вьючную тропу, и Макен понудил лошадь свою пойти рядом с Фоллеровой и спросил, куда это они направляются.
Надо мне повидаться с человеком.
Макен кивнул и скользнул назад, а отряд двигался дальше. Проехали обок леса, глотавшего свет, и миновали кузню, где приглушенным колоколом раскатывался бой по наковальне. Лязг прекратился, и из-за косяков выглянул бородач проводить взглядом спины всадников.
Опускавшееся небо и дождь падали неумолимо, и тут Фоллер принялся сбавлять шаг. Свернул на сужавшуюся тропу, протоптанную пешком, и двое поехали за ним следом. Под весом лошадей похрустывала осока, а местность раскрылась на топь, на посягавший окоем сутулых мышастых холмов, и вот они уже ехали по мху. Торфяники выстелены были бурым и желтым и усеяны одинокими белыми крапинами овец. Тачка для торфа уткнулась носом в бочажину, гния, и проезжали они мимо ободранных пятен вереска, разъятых торфяных откосов, вскрытых лопатой, как утесы в миниатюре, разрезанные пред морем колышущегося на ветру мха. К западу ледниковое озерцо, брошка серебра у низкой шеи холма. К северу дом, отдельный от всего, и они поехали к нему. Встретили чернолицую овцу, та стояла упрямо, а потом ускакала прочь с дороги, и дом предстал их глазам, и вот уж они подле него, место пусто и брадато зарослями, и проехали они мимо.
В холмы за ним въехали они, Гиллен угрюмо вперялся в спины мужчин. Увидел, как Фоллер остановился, и посмотрел, как тот вытащил трубку, и нагнал Макена, и пара их остановилась рядом с Фоллером.
Посидели молча под грядами неба, в ушах у них лишь шип дождя да пустые шепотки ветра.
Фоллер раскурил трубку, пососал ее и заговорил с трубкой, свисавшей изо рта.
Ты его видел, не так ли? произнес он.
Гиллен посмотрел на Фоллера, чей взгляд уставлен был вперед на глухомань, и взглянул на Макена, чья спина была к ним повернута. Сглотнул и поддернул себе голос.
Ты у меня спрашиваешь?
Слова юнца рассыпались в ветерке.
Фоллер произнес. Да, ты видел. Ты его видел и дал ему сесть на борт.
Слова схватили воздух вокруг Гиллена, стиснули дыханье у него в легких, и он огляделся.
Никто мимо меня не проходил, кого я не видел.
Слова выпали у него изо рта, покатились кубарем, не закрепленные уверенностью, и пали на мох, и растряслись прочь, дрожь в человечьем голосе изобличала правду того, что сказано. Теперь беседа, казалось, закончилась, и Гиллен завозился с поводьями лошади своей, да принялся насвистывать, бесцельная песенка полого безразличия, а Фоллер все сосал трубку да посылал дым долгими сквозняками достигать целые холмы и окружать их собою. Посмотрел он на Макена и кивнул ему, и Макен поправил шляпу, и захватил поводья, и понудил лошадь свою вперед ехать дальше. Гиллен сидел сзади, и ждал Фоллера, и видел, что не готов тот пока двигаться, и тут Фоллер повернулся к нему и кивнул, чтобы ехал он за Макеном, и Гиллен тронул лошадь свою вперед.
* * *
Усеяна топь была серебряными лужами дождя, что расползались, словно отметины какого-то зверя, рыскавшего в своей доистории, край болот старше ступавшей ноги человека и безразличный к таким скитаньям. Гиллен ехал на полпути между мужчинами и пристрастился поглядывать на небо, наблюдал за громадными серыми грядами его и сколком света, проломившимся сквозь небеса до столпа, отлитого в золоте на верхушке холма, когда пуля из Фоллерова пистолета вошла в левую часть его головы, траектория свинцового шарика расцепила половину его лица вместе с собою так, чтоб разбрызгалась она по топи, звук выстрела медленно догнал ее в ушах уже мертвого.
От лязга выстрела животина Гиллена поднялась на дыбы, мертвый вес человека обмякшего поймался упряжью над землей. Животное нервно затанцевало, затем успокоилось, и Макен обернулся поглядеть на тело своего соратника, свисавшее с лошади, и подъехал к нему, и перегнулся, и сплюнул. Медленно Фоллер перезарядил пистолет и вновь вложил его в кобуру. Посмотрел на Макена.