Только ближе к полуночи, когда на улице стояла кромешная темень, мы все-таки остановились на ночлег. Съехали с дороги на небольшую, плотно укатанную повозками поляну, кругом выставили экипажи, оставив между ними небольшой, закрытый со всех сторон пятачок. В центре него Шайрис развел костер, на котором мы разогрели скудный ужин.
За пределы круга нас не пускали. Если нужно было отойти – то только в сопровождении кого-то из саорцев. И когда Дарина недовольно спросила, почему в этот раз столько сложностей, ее муж коротко ответил:
– Волки.
Я чувствовала, что он врал.
Дело было не в волках. Не их саорцы высматривали во тьме, не их появления ждали.
Глава 8.2
Дорога была долгой и выматывающей, сил на посиделки у костра и общение уже не осталось. Я скорее по привычке, чем от уверенности, что это как-то поможет, прошлась по девочкам и в каждую влила целительных сил, а после ушла к себе.
Было опасение, что Кир отправится следом, но он лишь проводил меня тяжелым взглядом и остался с остальными саорцами на ночной патруль.
Постепенно наш маленький лагерь затих. Девочки разошлись по экипажам, последние разы хлопнули дверцы и все замолкло. Но ненадолго.
Окружающий нас ночной лес наполнялся голосами, шорохами и коварным шелестом листвы, будто нашептывающим: Нес-с-са, ты не спиш-ш-шь? Не-с-с-са.
Мурашки по коже.
Иногда тихо всхрапывали дремлющие лошади, или раздавался едва различимый треск ветки под чьей-то бесшумной поступью. Порой я скорее чувствовала, чем слышала, что рядом с моим укрытием кто-то есть. Кто-то опасный, коварный, злой… Например, мой муж.
На всякий случай я зашторила маленькое окошечко, и в карете стало совсем темно. Жутковато. Я кое-как улеглась на одном из сидении, накрылась пледом и прикрыла глаза.
Надежд на то, что все это окажется сном, уже не осталось. Это не сон. Надо смириться и постараться выжить.
Не знаю сколько времени я возилась, но постепенно меня сморило. Глаза сами закрылись, тело расслабилось, и я заснула. А проснулась, когда в просветы между шторой и бортиком пробивалась светлая полоска рассветного солнца.
Вроде отдохнула, но после вчерашней тряски по ухабам, казалось, что в теле нет ни одного живого места. Неимоверно ломило спину. То, что ниже нее – сжималось от одно мысли о том, что придется снова провести весь день на жестком сиденье.
Мне бы на травку, полежать, размяться…
Я еще немного покрутилась с боку на бок и, так и не найдя удобного положения, поднялась. Хотелось умыться. Вчера, недалеко от нашего маленького лагеря, кто-то из саорцев нашел родник, и я намеревалась к нему сходить. Прямо сейчас.
Потянулась, разминая затекшие косточки, зевнула, окончательно отгоняя остатки сна, и, аккуратно приоткрыв дверцу, выглянула наружу.
И первым кого я увидела, ожидаемо, был Кириан.
Он сидел прямо на земле, привалившись спиной к колесу, и неспешно чистил яблоко маленьким, обманчиво безобидным походным ножом.
Услышав мое пыхтение, он поднял голову и внимательно посмотрел на меня.
Он вообще спал? Или так всю ночь и просидел, карауля меня?
– Я хочу умыться.
Кир молча поднялся и кивком приказал следовать за собой.
Упырь! Хоть бы доброго утра пожелал. Или спросил, как спалось.
Лагерь еще не проснулся. Мы прошли мимо едва тлеющих останков костра, мимо экипажей с зашторенными окошками. По пути нам встретился один из саорцев, несущих вахту на другой стороне лагеря. Где были остальные – я не знала, но что-то подсказывало, что никто из них сегодня не сомкнул глаз.
Не доходя десяток шагов от ручья, Кириан остановился и пропустил меня вперед. А сам остался поодаль. За это спасибо. Я освежилась, умылась, обтерла лицо, шею и руки, напилась холодной вкусной воды, от которой сводило зубы. Потом разулась и прошлась босиком по гладким небольшим камешкам, наслаждаясь тем, как журчащие ледяные струи игриво покалывали кожу.
Стало немного радостнее и бодрее. Где-то недалеко разливалась трелями ранняя птаха, а солнце, проникая через резные купола деревьев, ласково казалось моего лица.
– Идем! – послышалось из-за куста.
Вот же упырь! Все очарование момента сломал.
Но делать нечего. Надо идти. Я обулась, еще раз плеснула водой на лицо и, поправив одежду, вышла к мужу.
Он прошелся по мне испытующим взглядом, на миг задержался на раскрасневшихся от холода щеках, мазнул по губам и отвернулся.
К нашему возвращению лагерь уже проснулся. Тлеющий костер снова полыхал, и на нем в котелке разогревался вчерашний ужин. Девочки выползали из своих карет и вереницей тянулись к ручью, все саорцы были на месте.
– Не рассиживаемся, – сказал Кир, когда начался завтрак, – к завтрашнему полудню нам надо добраться до Саоры.
Еще один день в пути, ночь да привале, да еще немного и мы окажемся у границ Калирии.
От этой мысли стало тошно.
Не чувствуя вкуса, я дожевала подсохший хлеб и кусок крольчатины, потом запила травяным настоем. Остальные тоже заканчивали трапезу в полном молчании.
Не желая снова трястись в одиночестве, я отправилась следом за девочками, которые опять собирались на время пути в одном экипаже, но муж взял меня под руку и потянул в другую сторону.
– Ты едешь тут.
– Почему?
– Так надо.
– Но мне скучно. Я совсем одна.
– Потерпишь, – равнодушно ответило чудовище.
– Я чувствую себя пленницей.
Он только хмыкнул. Гад бесчувственный.
Я попыталась вырвать локоть из его захвата, но куда там. Кажется, Кириан даже не заметил моих убогих трепыханий. Подвел к распахнутой двери в мою тюрьму на колесах и с наигранной галантностью произнес:
– Прошу!
Спорить с ним было бесполезно. Сопротивляться – тоже. Поэтому я скрипнула зубами, метнула в него грозный взгляд с пожеланием дикого несварения и забралась внутрь.
Молча захлопнув за мной дверь, Кириан ушел к остальным, и спустя десять минут мы снова отправились в путь.
Лошади снова стучали копытами и недовольно фыркали, когда их подгоняли. Экипаж опять трясло, за по-прежнему мелькали темные стволы деревьев, да нескончаемая зелень.
Я грустила, смотрела на облака, вздыхала, представляла, что однажды все изменится…а потом почувствовала, что нога что-то задевает на полу.
Нагнувшись, я подтянула свисающий конец пледа и заглянула под сиденье. Там валялся камушек, которого раньше точно не было, а вокруг него, обвязана какая-то то ли тряпочка, то ли бумажка.
Я подняла это с пола, покрутила в руках, а потом аккуратно стащила желтый листочек. Камень отложила в сторону, а его