Но оно приобретало в моем случае весьма экзотический вид. Я не знал, что тут с магнитными полюсами, понятия не имел, в какой части планеты нахожусь, я не знал продолжительности дня. Да что там, я не имел ни малейшего представления, сколько солнц освещает эту землю. Не менее одного, свет то сверху шел, но для ориентирования этой великолепной догадки мало.
Так что под ориентированием мне пришлось подразумевать сугубо локальные вещи. Не заблудиться моментально. Найти лестницу наверх, осмотреть его лежбище, а потом — искать тропу, по которой он ушел.
Я не сильно верил, что он пришел сюда прямо по джунглям, так не бывает. Где-то он расчищал себе дорогу, или пользовался чужими тропами. Более того, основываясь на собственном опыте, я мог сказать, что не стал бы устраивать лежбище слишком уж далеко от того места, где живу. Максимум час ходьбы — и даже это чересчур. Так что если я найду его тропу, то найду и жилье. И тогда на прочие приоритеты можно пока начихать. Ну, возможно кроме одежды. И оружия.
Осталось только все это найти.
* * *
Я выждал значительное время, за которое ему должно было три раза надоесть сидеть и ждать меня где-нибудь в засаде неподалеку, все больше ощущая себя полным идиотом. А после этого я подождал еще.
Сумрак не менялся. Не становилось ни светлее, ни темнее. Где-то середина дня, или же день здесь очень длинный.
Я двинулся вперед, повторяя его маршрут. Отлично понимая, что, даже если я все сделаю идеально, я все равно могу проиграть.
Но сидеть на месте становилось все опасней. Здесь пока не было мелких кровососов, что меня безумно радовало, но это не значило, что они не появятся позже.
Я вообще пока не видел мелкой живности, что было и хорошо — меньше шансов быть укушенным каким-нибудь ядовитым пауком, и плохо — возникали проблемы с едой.
Лестница наверх обнаружилась быстро, равно как и тропа, прорубленная, уходящая вглубь джунглей. Все это ожидаемо оказалось с другой стороны скалы.
Тропа звала за собой, но сначала я хотел проверить лежбище.
Лестница сначала шла по естественному маршруту, просто тропинка, камни, ступени в скале. В какой-то момент стало заметно, что булыжники двигали, выкладывали, чтобы можно было продолжать продвигаться.
А потом на скале оказалась закреплена легкая металлическая лестница. Тоже явно продукт не технологий хижин, луков и аборигенов. Ее явно притащили, и закрепили на скале пролет за пролетом, чтобы преодолеть отвесную часть.
Не такую уж и большую, если на то пошло, метров десять лестницы полностью решили проблему.
Я оглянулся. Лес был неподвижен, никакого шевеления. А прислушиваться было бесполезно — гомон птиц забивал все частоты, и им было абсолютно все равно, что я тут делаю на поверхности.
Рассчитывать, что они выдадут меня, или предупредят об опасности, о приближении какого-нибудь другого животного — тут было бесполезно. Это не такой лес.
В этих джунглях птицы поют все время, может, за исключением небольших перерывов на пересменку, о которых мне еще предстояло узнавать.
Я взобрался наверх.
Его лежбище оказалось прямо там, сразу, как закончилась лестница. До вершины этого скального зуба оставалось может, всего то метров пять, едва достаточно места для крохотного грота, из которого он прыгал в другие миры.
И ту действительно не было места для безопасного размещения второго прибывающего.
Хорошо, что меня перебросило на другую сторону скалы, а не просто швырнуло вниз прямо здесь, к подножию лестницы.
Лежбище, как показалось мне вначале, пустовало.
Потом я нашел кусок материи, сложенной в несколько раз, которую он, видимо, использовал как подушку. Замечательно, на набедренную повязку хватит.
Пошарив еще, обнаружил стальной штырь, валявшийся в углу. Лишь потом, не сразу, а уже спускаясь назад, я сообразил, что скорее всего, этот штырь крепил лестницу, когда она была в сложенном, скрученном, упакованном состоянии.
Подумав еще раз, брать материю я не стал. Не стоит выдавать себя, свое присутствие. Осторожность не помешает, еще неизвестно, насколько все затянется. Взял только штырь. Я вообще сильно сомневался, что он вспомнит об его существовании.
* * *
Тропа лишь поначалу казалась такой прямой и очевидной.
Но, углубившись в нее, уже через сотню метров я наткнулся на развилку. Тропа расходилась, и тут не было никаких зарубок и отметок. Шагающий знал дорогу и так. Если он когда-то и отмечал тут путь, все давно исчезло.
Я прошел несколько десятков метров по одной тропе, вернулся, и прошелся по второй.
В моем мозгу стремительно разворачивались всевозможные бесполезные воспоминания.
Большое человеческое заблуждение считать, что память — это нечто статичное, как книга, словно твердотельный диск компьютера. Что память ограничивается лишь объемами, емкостью мозга, его возможностями по вместимости. Как плотно мозг способен разложить информацию на полках.
Как бы нам ни хотелось такого, все совершенно не так.
Память — подвижная субстанция. Если уж сравнивать, то сравните информацию в ней с прыгающим шариком, постоянно напоминающем о себе тем, что бьётся о стенки.
Память — это ток в проводах, вечное движение. Вы не вытащите из мертвого мозга ни крупинки информации, он не имеет ничего общего с жестким диском, который можно попробовать восстановить, вновь подать на него напряжение.
Память — это река, которая течет всегда. От события прямо сейчас назад, вглубь. То, что происходит в моменте, названном настоящим — для мозга уже память. По сути, ваше представление о будущем, будучи достаточно ярким, тоже может сразу стать памятью, даже если это будущее никогда не произойдет.
И хорошо, если вы отличите.
Что из этого? Несколько вещей. События, которые вы не вспоминаете, знания, которые вы не используете, забываются.
События, которые мозг, и вы — считаете неважными, завтра их просто не будет. Вам будут говорить, ну как же, вот помнишь, отлично провели время. А вы нет — вы не помните, даже если киваете и соглашаетесь с друзьями. Не отложилось, потому что вы сочли это неважным.
И наоборот, события, о которых вам напоминают регулярно, запоминаются хорошо.
Даже если их никогда и не было.
«Помнишь, как хорошо вечером было у костра, сидели, ты еще совсем маленький был, рассказывали истории. А ты еще себе запястье обжег, все кинулись лечить. Вот ожог, так и остался.»
Красивая история. Не было. Не было того самого костра, хотя его и легко представить по аналогиям. Не было историй, оцет уже тогда спился и проводил основное время в пьяных компаниях.