— Кстати, Жан, а где газетный ларек-то? — спросил я. — Я вижу тут столовую, пивную, вон там сразу три ларька с кассетами. А газеты где? Должны быть прямо на виду!
— Мы вон там поставились, — Жан махнул рукой в стороны сплошной стены палаток. — Там такое большое костровище есть, куда народ стекается, вот мы там точку и решили сделать.
— Такое себе, — хмыкнул я. — Это же видно только тем, кто рядом живет. А остальные?
— Ой, у нас все равно газеты и новости разлетаются сразу же, как только мы их приносим, — махнул рукой Жан.
— Стенд… — я посмотрел на Наташу. — Надеюсь, вы хотя бы по одному образцу своей новостной газеты оставили?
— Обижаешь! — усмехнулся Жан. — У нас такой архив фестиваля получается офигенный. Мы туда еще наши рабочие записки складываем, такая ржака…
— Так, короче, — я встряхнулся. Срочно захотелось какой-то созидательной деятельности. — Наташ, где там этот твой стенд валяется, говоришь?
— С правой стороны от ворот, где хозяйственные постройки, — махнула рукой Наташа. — Там еще два мусорных бака рядом.
— Ага, понял, — кивнул я. — Борис, давай сгоняем по-быстрому в «Рассвет», притащим эту штуку сюда. И устроим рядом с нашим ежом информационную точку. Напишем про кеды и коробки, а заодно повесим туда все новости газетные. Жанчик, ты же дашь нам по экземпляру? Сколько их всего?
— Ну, там есть газета «Рокозеро-ревью», — Жан зажмурил один глаз, на лице его отразилась напряженная работа мысли. — И два выпуска новостного листка. Сейчас они третий делают.
— Вы прямо стахановцы, — засмеялся я. — Наташ…
— Да, я поняла, — кивнула Наташа. — Жан, потопали в твой полевой филиал редакции.
— А мы за стендом тогда, — сказал я, и мы с Борисом двинули в сторону тропинки на базу.
Глава 24
В какой момент из глубины подсознания всплыли почти забытые рефлексы, я даже не отсек. И в первый момент вообще отмахнулся от ощущения вздыбившейся на затылке шерсти. «Опасность!» — взвыло подсознание. Разве что за плечи не тряхнуло со всей дури, а я как-то так расслабился, что чуть было не пропустил момент. Собственно, пропустил. Я вмешался, когда драка уже началась. Благодушный настрой, чтоб его. Ходил, смотрел на колбасящихся на поляне зрителей, расслабленный ванильными мыслями о том, какие все прекрасные и замечательные. И как у нас все гладко и мирно. В центре и перед сценой все так и было. Народ обнимался, делился друг с другом выпивкой, синхронно прыгал, синхронно смеялся. А в это же время на окраине действа компашка из пары десятков человек как-то… конфликтанула. С чего там все началось — хрен знает. Скорее всего, именно этот момент мое тренированное на подобные вещи подсознание отреагировало и дало мне знать привычным образом, вот только будучи Вовой-Велиалом я как-то не внял этим сигналам.
— Слишком борзый, да?
— А если да, то чо?
— Хлебало завали…
Ннна!
И через буквально несколько секунд паузы после первого нанесенного удара образовалась полноценная такая драка «стенка на стенку». По началу где-то три на семь, но стремительно выросшая до нескольких десятков «героев».
«Да твою ж мать!» — подумал я, и на всех парах двинул туда.
В общем-то, чем больше драка, тем меньше опасность получить в ней серьезные повреждения. Ну, при условии, если это не схема «десять пинает одного». В остальном же подобный движ всегда одинаков — все мечутся, бьют наугад, и хорошо, если понимают, где свои, а где чужие.
Я вломился в центр махача, как локомотив. Не столько раздавая удары, сколько раскидывая дерущихся в стороны. Мозг совершенно независимо от рук и ног анализировал ситуацию.
Так, драка спонтанная.
И на той, и на другой стороне — патлатые рокеры. Никаких бритых затылков и кепончиков гопоты не наблюдается.
Стало быть, этим балом правит алкоголь и играющие молодецкие гормоны.
Сдается мне, причину возникшего конфликта понимали только те, первые, кто его начал. Остальные вступили в движ чисто по фану, не разбираясь, кто тут свои, кто чужие.
Я оттащил толстячка с кучерявым хаером от субтильного типа с куцей юношеской бороденкой. Для верности уронил его под деревом. Уклонился от размашистого удара жилистого парня в кожаной жилетке на голое тело. Мимоходом вернул ему плюху в фанеру и подсечкой уложил на травку рядом с ворочающимся толстячком, который не очень торопился подняться.
— Ну ты, жирный, сюда иди!
— Ты что, на девушку руку что ли поднимешь?
— Дюша, Геныч! Тут на нас возгудают!
— Поберегись!
К драке стекались все новые участники. Вот как раз сейчас из толпы скачущих зрителей вырулили идущие «свиньей» «пиночеты»…
Ну да, почему я не удивлен? Как они могут такое пропустить?
Хм, «пиночеты»…
Я уклонился от мчащего на меня растрепанного «волосатика» с дикими глазами и разбитой губой, откашлялся, прочищая горло. Надеюсь, голос после вливания волшебного чая и целого дня почти что молчания и довольно тихих разговоров восстановился достаточно, чтобы меня услышали на фоне орущих колонок.
— В этом мире лучше нету Аугусто Пиночета! — проорал я кричалку подошедших вплотную панков. Те предсказуемо подхватили, кто-то за моей спиной заулюлюкал.
— Кто царь горы? Я царь горы! — заорал я, и рванул вперед, чтобы возглавить клин Пиночетов.
Ну да, не можешь предотвратить — возглавь.
Все действо начало складываться из агрессивного мордобоя в спортивный балаган.
Ну и еще азарт захватил, конечно. Все-таки Вова-Велиал все еще подросток. А тут вокруг — настоящая такая драчка. С выпрыгивающими из темноты противниками, азартными воплями и звуками ударов со всех сторон.
Но во второй раз ощущение «вздыбившейся шерсти» я уже не пропустил.
Нож выхватил голый до пояса тощий парень с отросшим до шеи хаером и дурацкими усишками.
— Да вы тут оборзели, суки⁈ — заорал он, но больше ничего сделать не успел.
Я бортанул его плечом, захватил руку с ножом, вывернул. Повалил на землю и для верности придавил трепыхающегося недоросля коленом. Покрутил нож в руке. Ну да, блин, бабочка. Модная штука, Астарот недавно тоже показывал, что у него есть. И Макс такую периодически любит крутить.
Песня на сцене закончилась, зрители, которые даже не отследили махач на задворках, радостно заголосили. Но без рева колонок ощущение было такое, будто настала мертвая тишина. И все как-то