Ознакомительный фрагмент
— Потрясающий голос! — воскликнула одна, та что была с тёмным каре и в красном пиджаке. — Не хочешь посидеть с нами?
— Мы угостим тебя коктейлем, — добавила её подружка, вероятно, считая что надо вовремя подать голос, иначе её обделят вниманием. Девушка демонстративно вскинула наполовину пустой стакан и встряхнула светлыми волосами. Одета она была в платье с блестящими пайетками, которое больше подходило для вечеринок.
— Спасибо за предложение, дамы, но вынужден отказать, — сказал Юэн, подарил им обворожительную улыбку и поспешил удалиться.
Бернард его уже ждал, опустив фотоаппарат, но по привычке не убирая пальца с кнопки.
— Поклонницы? — Юэн больше прочитал по его губам, чем услышал. На сцене трое музыкантов уже исполняли песню.
Юэн страдальчески закатил глаза и привалился к ограждению рядом с Бернардом.
— Я их здесь видел. Работаю всего две недели, а уже знаю некоторых частых посетителей в лицо. Хорошо, что не все из них запоминают меня, — сказал Юэн, приблизившись к Бернарду, чтобы тот его расслышал. — Эти девушки каждый раз пытаются подцепить каких-нибудь музыкантов, но обычно уходят с нулевым уловом.
— Может, у них нет цели кого-то подцепить. Может, они просто так развлекаются.
— Возможно, — пожал плечами Юэн. — Мне не платят за выяснение мотивации каждого посетителя, так что, всё равно.
— Странно, обычно ты всё про всех знаешь. Видимо, ты действительно заработался и устал.
Они затихли, слушая плаксивую песню о сложных псевдоромантических отношениях. Юэн автоматически отметил, что вокалист еле вытягивал, на высоких нотах голос его срывался, а ещё он неправильно дышал, из-за чего слова перемежались резкими вздохами, будто парень пытался отдышаться после пробежки.
По окончанию песни публика ему тоже зааплодировала, и Юэн самодовольно отметил, что на его собственное выступление люди отреагировали живее и восторженнее. Музыканты временно затихли, и Юэн вновь обратился к Бернарду, который, судя по виду, тоже был рад, что малоопытный вокалист наконец-то прекратил петь уныло-пафосную песню.
— Так как тебе моё выступление? Ты что-то ничего не сказал, неужели всё настолько плохо?
— Нет, всё было... — помедлив начал Бернард, заглянув Юэну в глаза, — даже не знаю, что сказать. Давно не видел тебя таким счастливым и воодушевлённым. Ты отлично выступил.
— Серьёзно? — спросил Юэн. Музыканты на сцене начали играть новую песню, более жизнерадостную и энергичную, чем предыдущая, поэтому он упёрся плечом в плечо Бернарда и потянулся к нему, чтобы иметь возможность нормально разговаривать друг с другом.
— Думаю, ты это и сам понял по реакции публики, — произнёс Бернард. Некоторые слова Юэн слышал обрывками, они тонули в звуках гитары и не самых качественных вокальных партиях, приходилось додумывать и читать по губам. — Тебе больше и активнее аплодировали, чем кому-либо.
Юэн заулыбался, покосившись на сцену. В нём ещё были ярки ощущения, которые он испытывал во время выступления. Обычно они заряжали позитивной энергией надолго. И никакие действующие на сознание вещества были не нужны. Всё легко и просто.
— Посмотри, — сказал Бернард, мягко толкнув Юэна плечом.
Он держал цифровой фотоаппарат, на маленьком дисплее которого мелькали изображения. Юэн много раз видел себя на фотографиях выступающим на сцене. В основном, правда, в составе группы и в движении.
Когда-то Бернард уже показывал фотографии с тех двух концертов, на которых побывал, и ещё тогда они Юэну понравились. По каким критериям, он сказать не мог. Вроде обычные фотографии, просто с удачных ракурсов. Но это было тем, на что смотришь и понимаешь, что оно тебе нравится. Сейчас Бернард тоже показывал фотографии недавнего выступления Юэна, и среди них особенно привлекали отдельные кадры каких-либо деталей: пальцы с кольцами, зажимающие струны, уголок воротника клетчатой рубашки и подбородок с едва заметной ямочкой, плавный изгиб чёрной акустической гитары, складки на рукаве свитшота, приоткрытый рот и прикрытые веки.
«Смотрю на себя его глазами», — подумал Юэн.
Показав все снимки, Бернард опустил фотоаппарат и посмотрел на ребят на сцене.
— Ну а тебе самому? — спросил Юэн. — Понравилось то, как я спел? Публика это одно, мне интересно твоё мнение.
Бернард повернул к нему голову, но с ответом помедлил.
— Очень, — прочитал по его губам Юэн. — Очень понравилось.
Музыка стихла, и вновь можно было нормально разговаривать и не наклоняться друг к другу каждый раз. Юэн немного отодвинулся, главным образом для того, чтобы случайно не сломать фотоаппарат Бернарда, который периодически упирался ему в бок.
— А какая песня из моего выступления тебе понравилась больше всего? — спросил Юэн, хитро улыбнувшись.
— Песни, — поправил Берн. — Последние две, потому что они твоего сочинительства.
— Ты даже запомнил? — спросил Юэн, стараясь скрыть свой восторг.
— Я вроде провалами в памяти не страдаю. Одну из песен ты играл и пел мне на днях. Но ты, видимо, подправил звучание, — задумчиво сказал Бернард, на что Юэн утвердительно кивнул. Значит, он не только слушал. Значит, песни оседали в его памяти. — Другую ты напевал, когда мы... — фотограф притих и с осторожностью огляделся, — блуждали по лесу. Но... ты не говорил, что придумал к ней музыку. По крайней мере при мне её не играл.
— Не играл, — согласился Юэн, — потому что играть было нечего.
— Не совсем понимаю...
Юэн засмеялся и, подавшись вперёд за ограждение, посмотрел вниз. Парочки на танцполе начали покачиваться из стороны в сторону в такт медленной мелодии. Некоторые скромно держались друг за друга — ладонь в ладонь, руки — на талии и на спине. Некоторые обнимались и целовались. Даже в концертном сумраке всё было видно.
— Текст я сочинил давно, ты прав, — сказал Юэн, и хоть музыка в этот раз звучала не очень громко, он всё равно снова приблизился к Бернарду. — Но песня не всегда появляется целиком и сразу. Долгое время мне не удавалось ничего придумать под текст. И я не знал, что будет за музыка у этой песни, вплоть до того момента, как не начал играть её непосредственно на сцене.
— Ты импровизировал, — догадался Бернард.
Юэн развёл руки в стороны.
— Это было, конечно, рискованно, — усмехнувшись, сказал он. — Могло получиться ужасно. Или совсем ничего не получиться. Меня могли закидать тухлыми помидорами или чем потяжелее.
— Но получилось отлично, — сказал Берн. — Хоть песня и навевает тревожные воспоминания.
— Извини. Это не было моей целью. Я просто играл... как чувствовал.
— Я не говорил, что это плохо. Получилось очень сильно, — закивал Бернард. На несколько секунд они замолкли, посматривая на танцующих внизу людей. — А повторно ты сможешь так же сыграть? Ты запомнил?
— Хороший вопрос, — сказал Юэн. — Руки чаще запоминают лучше меня. Можно как-нибудь попробовать. Кстати, ты ничего не сказал насчёт первой песни. Она тебе совсем не понравилась?
— Почему же? Вполне хорошая песня. Не знаю, кто её автор, никогда не слышал, но в твоём исполнении она звучит интересно.
— Как ты узнал, что она не моя, если никогда её не слышал? Догадался по реакции публики?
— Не совсем, — задумчиво произнёс Бернард. — Сложно сказать. Сначала я предположил, что она твоего сочинительства, просто мне ты её не показывал, но потом понял, что нет. Твои песни... другие.
— Звучит так, будто у меня начинает появляться собственный узнаваемый стиль.
— Может быть. Но вообще, я не могу делать такие выводы. Не к тому музыкальному критику ты обратился, — усмехнулся Берн.
— Кстати, — сказал Юэн, щёлкнув в воздухе пальцами, — почему ты ничего себе не взял? Я же говорил, что напитки за счёт заведения.
— Забыл.
— Принести что-нибудь?
— Давай.
— Что тебе взять? Сок, содовую, какой-нибудь коктейль?
— На твоё усмотрение.
— Ладно. Моё усмотрение подсказывает, что тебе не хватает бутылки виски или джина. Потом не говори, что я не предупреждал, — пригрозил Юэн и направился к бару.