– Вы уверены, что это Торенс Рем, госпожа Лемм? – спросил он.
– Давайте без этих дурацких сомнений. Или перстень рода Лемм – простая безделушка? – раскрасневшись, перешла на крик эльфийка. – Я только что потеряла брата, а вы меня спрашиваете, уверена ли я?
– Извините, наместница, – потупив взгляд, ответил Стоун. – С опознанием покончили, но есть еще одна проблема.
Шериф достал черный пакет и высыпал на железный стол глиняные осколки. Сначала эльфика не поняла, зачем полицейский ей это показал, но после того, как он приложил листок древестника к осколкам и тот, покрывшись плесенью, почернел, лицо наместницы побледнело от ужаса.
– Вы, конечно, догадались, каким артефактом черной магии было то, что превратилось в эти осколки, – он стал соединять кусочки, собирая донышко кувшина. – Существует не так много предметов, подходящих под описание, я бы даже сказал, он такой один.
– Кувшин Ра, – сглотнув подступивший ком, прошептала наместница.
– Именно, и это огромная проблема, – развел руками Стоун. – Увы, но это причина ареста вашего Грукка.
– Какого Грукка?
– Боба Грукка, – Анна‑Мария удивлённо посмотрела на шерифа, и тот сразу пояснил: – Дезмонда, вашего брата.
– Вы не имеете права, мой брат невиновен, – резко заявила она. – Он вчера всю ночь был со мной!
– Знаю, – ответил шериф. – Формально он арестован по запросу людей: несоблюдение правил пожарной безопасности, повлекшее смерть двух и более лиц. Разумеется, будут судебные разбирательства, впрочем, дело плевое, толковый адвокат решит всё на раз‑два. Но мы‑то с вами понимаем, что обнаружение осколков кувшина Ра требует обязательного уведомления министерства.
– Не надо меня учить законам, – возмутилась эльфийка.
– К слову, у следствия есть подозрения, что с кувшином мог быть связан Торенс.
– Не надо валить все на погибшего, кувшин в розыске, и возможно, кто‑то из людей принес его как «проводник печали», не зная о магической силе артефакта, – перешла на повышенный тон Анна‑Мария. – Смерть Торенса – это моя личная трагедия, и я не позволю чернить его светлое имя.
– Я бы и рад не чернить, – поправляя очки, замялся Стоун, – если бы не показания владельца парка «Вондерленд».
– Какие еще показания?
– Роджер Сорс утверждает, что последние пару дней с Дезмондом жил его брат.
– Не пойму, к чему вы клоните?
– Полнолуние через неделю, – улыбнулся Стоун.
– Ах, вы про это… – ответила Анна‑Мария. – Значит, Дезмонд нашел вполне законный способ снять проклятие последнего владыки мира.
– Очень интересно, – улыбнулся шериф. – Просто все как‑то совпало – сущность Ра, сеансы спиритизма. – неожиданно шериф замолчал и, выдержав паузу, продолжил: – Но уверен, если бы тут было нарушение закона, невзирая на родство, нарушитель понес бы наказание.
– Разумеется, – строго ответила наместница. – Повторяю, вчера ночью Дезмонд был у меня дома, и он не может позволить себе такой низости, как работа с темной магией, он из рода Лемм.
– Верю, госпожа, но не могу отпустить вашего брата, пока в этом деле не разберется министерство, до этого момента он подозреваемый, – наморщив лоб, ответил Стоун. – А вот за небольшое вознаграждение могу разрешить свидание.
– Вот, возьми, – она протянула ему мешочек с золотой крошкой. – Завтра похороны, я могу забрать тело Торенса? Надо успеть его кремировать.
– Хорошо, я дам распоряжение сотрудникам морга.
– До встречи в участке, шериф, – сказала она и позвала Туска. Тот, недоумевая, обнюхал труп пса, а после замечания, мол, что так долго возится, спешно упаковал тело в непрозрачный мешок.
Его кремировали буквально через час после опознания. Никто не понимал, к чему такая спешка, но это род Лемм, и задавать подобные вопросы – значит получить грубые ответы. Особенно когда наместница не в духе.
Вечером Анна‑Мария посетила полицейский участок. В отделении для арестованных было тихо, заключенный Грукка вел себя спокойно, ничего не требуя и практически не разговаривая со стражами порядка. Он расстелил на кровати пиджак и, скрестив ноги, замер в позе для медитации. А дежурный сотрудник то и дело присматривал за странным лилипутом, опасаясь членовредительства – разные слухи ходили о буйном нраве «продавца счастья». Но реальность оказалась иной, интеллигентный джентльмен, покорно ожидающий наказания, в какой‑то мере был идеальным задержанным.
Камера была одиночной. Рукомойник, судно‑«утка», металлическая шконка на цепях и грязный поролоновый матрас без подушки. Нетрудно догадаться, почему задержанный сидел на пиджаке. По углам камеры валялись окурки и объедки, и, если бы не маленькая форточка под потолком, можно было сойти с ума от духоты и вони. Прикрывая платком нос, госпожа Лемм прошла внутрь, задержанный тут же встал и обнял сестру.
– Что с Торенсом? – спросил лилипут.
– Теперь он твой, – достав перстень, ответила она, и на щеках проступил легкий румянец.
Младший брат хоть и ссорился с Торенсом, частенько упрекая за высокомерие, но он любил этого негодяя. Связанные родством, они при любой опасности для рода Лемм вставали плечом к плечу, невзирая на титул и ранг противника. И даже сейчас казалось – это розыгрыш, брат жив, сейчас он войдет в эту камеру вслед за сестрой. Но эльфийка держала в руке испачканный сажей перстень, и этот факт нельзя было игнорировать. Дезмонд положил на ладонь волшебный артефакт, и тот, почуяв кровь хозяина, ожил. Перебираясь по ладони, лев оплел запястье и замер, став браслетом. Сомнений, что это настоящий артефакт, больше не было.
Дезмонд схватил сетру за плечи, стал трясти, будто физическое давление поможет переубедить эльфику, и она скажет, что Торн жив. Но Анна‑Мария не сопротивлялась, шепотом повторяя, как мантру, слова: «Труп пса принадлежит Торенсу, и его уже кремировали».
– Все хорошо, наместница? – заглянул в