— Стой, стрелять будем! Кто такие?
Машина, дёрнувшись, замерла, и двигатель смолк, отчего я проснулся, протянувшись на тюках с мешками овечьей шерсти, это был груз в «шишиге». Сейчас услышал, как хлопают двери машины, и дотянувшись ногой, пнул слегка лейтенанта, а когда тот зашевелился, будя и Рафика, сказал им:
— Приехали похоже.
Тут и голос особиста у заднего борта раздался:
— Эй, потерянцы. Вылезаем, приехали.
Вот так мы, в новенькой форме ХБ, без знаков различия, с почти пустыми вещмешками, и стали аккуратно выбираться из кузова машины, откинув тент у заднего борта. Семь дней прошло с момента побега и когда наткнулись на патруль мотострелков у дороги. Хорошо до стрельбы не дошло, опознались. Нас сразу разоружили и на дорогу, та оказывается совсем рядом была. Вскоре машины подошли, и в Джелалабад. Да по сути следующие пять дней мы лежали чистые, побритые, на белых простынях в палате медико-санитарной роты. Нас после осмотра лечили, даже особисты и контрразведчики, что допрашивали, приходили сюда, в палаты. Афганцев нет, их свои забрали, те всё подтвердили, и что побег был, и где содержали, и что инициатором мы были. Точнее я. Память кстати не восстановилась, мне диагноз амнезия ставили, но в лёгкой форме, все навыки имею. По личной жизни памяти нет. Даже прибыл старший особист нашей бригады, она в Кундузе стояла. Сутки с нами работал. В принципе, претензий к нам нет, вели себя достойно, в плен раненными попали, и забрал. С очередной колонной повезли, в кузове грузовика, там интенданты что-то мутили, шерсть-то зачем возить? Однако мягко было. И отдохнули, и выспались. Сутки в дороге. Мы ещё в Кабуле стояли, ночевали там, утро следующего дня выехали и вот в прибыли в часть. Ну да, а кто нас отпустит, мы военнослужащие? Васильеву осталось отслужить три месяца, он по сути дембель, так что терпимо, Рафик год отслужил, ну и лейтенант, по сути кадровый офицер. Вот и вернули нас. Физическое состояние у нас среднее, сказали долечимся у себя, у своих. Мол, дорогу выдержите. Не возражаю, вполне возможно, что выдержим. Хотя я надеялся, что после проверки нас комиссуют, лето на Чёрном море проведу. Отдохнуть хочу. В виденьях-то до этого не дошло. А тут по сути осенью демобилизуют, пока то, пока сё, зима. Придётся на следующее лето переносить. Ну ладно, перенесу, тем более обустроюсь за зиму.
Особисты поработали, сообщили по Васильеву. Не сирота. Жил в Чебоксарах, из родных родители и бабушка, пожилая совсем. Всё что выяснили. Пока же нас оформляли, в санчасть определили, документы начали восстанавливать, ну и лечить, стоит вспомнить что я взял. Ну по оружию и так знаете. Три единицы и нож-палаш. Что по тому мешку из машины пакистанцев, то внутри комплекты формы, увязаны в тюки. Я такую форму видел, камуфляж для джунглей, америкосы во Вьетнаме в нём бегали. В мешке двадцать два комплекта, это кепи, брюки и рубахи с длинными рукавами. Да и всё. Размер один, и не мой. Форма для тропиков, облегчённая, на продажу, однозначно. Вот мотоцикл заинтересовал, точно себе оставлю. Настоящий «Харлей» в хроме. Ухоженный. Нашёл шильдик, два года ему. Модель «Low Rider», небесно-голубого цвета. Низкая посадка сидения, идеальный вид. Не заводил, да и достал в туалете, когда там никого не было, еле удержал от падения, подножка сложилась, но отличная добыча. Классика. Это пока всё. В общем, лечимся. Мне дослужить немного и на свободу с чистой совестью.
Лежать было скучно, нас конечно пичкали политинформацией, по радио советская эстрада звучала, приходили сослуживцы, где Васильев был заместителем командир взвода. Узнавали, что и как. В общем навещали, гостинца даже нам троим приносили. Жаль вещмешок с вещами Владимира, был оправлен родителям, им уже сообщили что сын пропал без вести в бою. Теперь вот написал письмо, под диктовку офицера штаба, родным, короткое, что жив, немного память потерял, лечусь в госпитале. И отправил, жду ответа. Документы восстановили, это хорошо. За побег наград не было, но это и понятно, сами попали, сами и выбрались. Куда нас потом неизвестно, но оформят, так что общались, я мосты наводил. Спрашивал про местных интендантов, снабженцев и кладовщиков. Заинтересовал меня прапорщик Муртазин, из татар, служит на складе вещевого обеспечения. А склад как раз и недалеко. Военный городок ещё строится, завозят щитовые домики, но у медиков всё готово, как и этот склад. Прогулки нам были разрешены у здания, а я прогулялся к зданию склада. Как раз погрузка шла, прапорщик там с блокнотом, считал, что забирают, я чуть в стороне подождал. Тот кстати меня приметил. В больничной пижаме я как бельмо на глазу. Но ничего не сказал, а как «шишига» уехала, закрывая ворота, спросил:
— Чего тебе?
— В плену был, наверняка знаете. Тут уже все знают. Кое-что к рукам прилипло, хотелось бы продать. Мне без надобности. Не мой размер.
— Что именно?
— Летняя тропическая форма армии США, лесной камуфляж, из трёх предметов, брюки, рубаха и кепи. Они Пакистану продают, вот когда грузовик захватили, я один мешок и тиснул. Сегодня знакомые афганцы из военных привезли и передали.
— Заинтересовал. Нужно посмотреть товар.
Я достал из подмышки завернутый в белую тряпицу тюк, и передал тому. Мы зашли на склад и там в рабочий кабинет прапора. Где он внимательно изучил форму, и хотя делал вид что ему не нравиться, вообще фигня а не товар, кстати, размер как раз его был, я не поверил его мимике. Вот так после осмотра, так он и померил всё, скинув свою форму, походил, даже поприседал, и как бы невзначай спросил:
— И сколько там в мешке ещё такой формы?
— Ещё двадцать